Виталий Гладкий - Приключения-91 Страница 100

Севка привез его на такси, а Иван встретил, посадил на загривок и внес. С креслом решили не связываться, и обратно — так же, сдадут отцу с рук на руки.

Яшка был счастлив. Нарядный, радостный — в белой рубашке с галстуком, а поверх новая куртка, воротник поднят, мех струится, играет, округло обтекает тонкую шею, рукава закатаны на два оборота. На коленях букет алых гвоздик — Кате приготовил.

Официант принес шампанское и закуски — молодой парень, а уже распаренный на казенных харчах, с почти женской грудью, приторно вежливый от предвкушения чаевых.

— Приятного аппетита.

— Привет «агропрому».

— Горячее?

— В восемь ноль-ноль.

Иван бесшумно открыл шампанское, разлил по фужерам.

— Клюкнем, — сказал Севка. — Без раскачки.

За него.

— А потом за свободу. Весь вечер.

— Мальчики! Мальчики! — к столику пробиралась Катя. — А дама? Как можно?

— Бабье, — заворчал Иван. — Выпить спокойно не дадут.

Яшка сиял.

— Поздравляю, — сказала Катя и выложила на стол книгу «Воздушные пути». — Желаю тебе, милый Яшенька, всего-всего, — наклонилась и поцеловала в губы.

Яшка протянул ей букет.

— Как? — Она удивилась притворно. — Мне? Ну, мальчики. Я не стою.

— Бери, бери, — грубовато сказал Иван. — Пока дают.

Севка подставил еще один стул. Катя сняла шляпку и села. Андрей наполнил вином еще один фужер.

— Давай, Иван, — сказал Севка. — Загни тост.

— При дамах я — пас.

— Мизантропический.

— Не.

— Боишься, что ли?

— Да они хуже чумы.

— Ладно, — сказал Андрей. — За него. За ум его. И душу. Может быть, мы вместе не стоим его одного.

Ребята притихли.

Чокнулись, выпили.

— Люблю повеселиться, — сказал Севка, набрасываясь на закуски.

— Опухнешь с голодухи.

— Яш, — сказал Андрей. — Позволь, я уведу твою даму.

— Ссс-совсем?

— Что ты. За кого ты меня принимаешь? На пару слов. Не волнуйся, насчет барахлишка.

Катя поднялась и чмокнула Яшку в щеку.

— Скоро вернусь. С ним я в безопасности. Мальчики, присмотрите за моей шляпкой, пожалуйста.

— Лебедям подбросим.

— Грубиян.

Внизу, под выносным балконом ресторана, одиноко и незаметно жил несчастный пруд. Под бликами света застойная вода его казалась искусственной, неживой, дальше к центру она жирно темнела. Зеленоватая мутная ряска тянулась дугообразно от ресторана к ближним липам. Грязно светлели окурки, огрызки, куски недоеденного хлеба. Утки сбились к домику, а два черных лебедя, потеряв природную гордость, выпрашивали подачку, плавая вдоль берега.

— Был?

— Пока все в тумане. Твои тусовщики — в дупель. Не жди. Очухаются, приползут. Если очухаются. Хуже другое. Третий, Серый, как ты говоришь, смылся. Умотылял. Ни «Жигулевича», ни приставки. Кто он?

— Понятия не имею.

— Допустим. Он их поил. Как я понимаю, о целью. Ворюга. Почерк знакомый. Втихаря. Сидел и носа не показывал. Пока не подсидел. Налакались твои клиенты вусмерть, а Серый не пил, в фикус сливал.

— В какой фикус?

— Африканский такой, в деревянной кадушке.

— Мне про фикус Максим ничего не говорил.

— Тепа ты все-таки, — засмеялся Андрей. — Да мимо проносил!.. Они грамотные. Дождался, стырил и укатил. Думаю, прошлой ночью.

— Мать меня прикончит.

— Так тебе и надо. Одни шляпы на уме. А ум — в шляпе.

— Я сейчас обижусь.

— Зря. К критике надо относиться терпимо, сейчас даже партию к этому призывают. Ум, честь и совесть нашей эпохи... Я тебе сколько раз говорил: думай сначала, а потом делай.

— Уйду, Бец.

— Да подожди ты, не шебуршись. Загнать он еще не успел. Я тут пытался кое-что о нем разведать. Темный, гад. Но — здесь. Чую — здесь он, рядом. Ты давай, припомни. Сейчас все важно. Каждая мелочь. Припомни. Как одет, что говорил. Походка.

— Молчал.

— А подружки твои? Не знают?

— Все. Пропала я. Родители съедят. Загрызут.

— Спроси у Маринки.

— У кого?

— У Маринки.

— Она-то здесь при чем?

— Учти, — пригрозил Андрей. — Расколю.

— Не придумывай, пожалуйста, — Катя тряхнула головой и зашвырнула сигарету в воду. — Не хотела говорить, потому что обещала... Его Боб знает, маклер на ипподроме. И еще Кера, бармен.

— В кабаке? Где именно? Место?

— Не знаю. Честное слово. Он на Калине стоял, недавно уволился. Куда не сообщил.

— Привираешь — зачем? Мне — зачем? Не хочешь, чтобы нашли, так и скажи. Нам-то на фигa?

— Что ты? Ну, что ты?

— Еще?

— Нет... Не помню.

— Вот что, Катерина. Дело серьезное. Крупнее, чем я думал. Поумнеешь — позвони. Поняла? Сразу же.

— Будешь искать?

— Именинник у нас ревнивый, — уклонился от ответа Андрей. — Пойдем вниз.

— Ты так со мной обращаешься... ужасно... как будто ничего не было... утром.

— Привыкай, — Андрей приобнял ее. — Мухи отдельно, котлеты отдельно.

— Ты был такой... нежный.

— Спускайся. Посиди с Яшкой, ладно? А бойцам скажи, пусть сюда лезут. Жду.

— Яшка дуется, — сказал Севка.

— Ничего, — сказал Иван. — Стишками побалуются.

— Тихо, мужики, — сказал Андрей строго. — Совет в Филях.

— Ух, — обрадовался Севка.

— Правильно: когда риск минимальный. Шеф настаивает — когда минимальный.

— Мокруха?

— И да, и нет. Прокатился сегодня, видел. Двоих наповал.

— И хорошие были люди?

— Да в том-то и дело! Катькины придурки — Максим и Славка.

Иван присвистнул.

— Полный атас, — сказал Севка. — Пошли шампанское допивать.

— Катька в курсе?

— Сдурел?

— Ну, мало ли.

— Значит, так, — сказал Андрей. — Что я понял. Уложил их какой-то псих, и это нас не касается. А приставку свистнул другой, и вот он меня очень интересует. Руки чешутся.

— Не понял, — сказал Севка.

— Поехали втроем. На дачу. У Катьки отцыганили приставку.

— А, у Катьки.

— Третий — на «Жигулевичах». Кличка Серый. Думаю, в законе. Напоил дураков и смылся. По всем приметам — прошлой ночью. А Максима и Славку — сегодня. Прямо к моему приезду. Я там на бригаду напоролся. Следователь, «скорая». Даже с мильтоном мило побеседовал.

— Засекли?

— И что?

— Плохо.

— Сам знаю. Поздно сообразил. Да я и раньше наследил — когда приставку искал. И мотоцикл — не по небу летает. К соседке в гости набивался. Запомнили, конечно. Разнесут.

— Будут искать?

— Не исключено... Там дождь собирался... Хотя... Если и был, все равно...

— Аида шампанское допивать.

— Иван! — вспыхнул Андрей. — Врубайся. Думай... Что мы имеем на этот час?.. Да, могут найти. Могут. И что? Пройду свидетелем. И пусть... А с другой стороны? Пока прочухаются, туда, сюда — месяц ухлопают, не меньше. Мы бы за это время...

— А, — махнул Севка, — где наша не пропадала. Давай.