А Парамонова - Пробуждение: магическая печать (СИ) Страница 110

— Фел…

— Это была ревность, Эмма. И не говори, что ничего не понимаешь, потому что я чувствую, когда ты врешь мне! Он думает о тебе, хочет тебя, возможно даже любит, — все это меня не волнует на самом деле! В академии немало парней, которые сохнут по тебе. Что? — он улыбнулся в ответ на её удивление. — Ты не знала, что невероятно привлекательна?

Феликс поднялся на локте и теперь смотрел ей прямо в глаза, а этот его взгляд, словно рентген нового поколения, нещадно оголял все её чувства.

— Волнует меня другое, — произнес он. — Скажи, Эмма, скажи честно, что ты чувствуешь?

Все внутри сжалось, и сердце пропустило удар. Она чувствовала его страх и зависимость от того, каким будет её ответ, но, не смотря на это, он все равно хотел знать правду.

— Он нравится тебе?

— Да, — ответила она, проклиная свою чертову принципиальность.

Ведь она обещала ему — больше никакой лжи! Феликс вздрогнул, и ей тут же захотелось взять свои слова обратно и кинуться к нему в объятия.

— Ты… любишь его? — и все та же боль в глазах, от которой её собственные глаза наполнились слезами.

— Нет, — прошептала Эмма, и это тоже была правда. — Я не люблю его, я знаю это совершенно точно. У меня были сомнения вначале, но теперь, когда я разобралась в себе, я твердо знаю, что не испытываю к нему того, что чувствую, когда вижу тебя и думаю о тебе.

— Ты любишь меня? — задал он третий вопрос. — Я должен знать точно, потому что если это не так, я отпущу тебя Эмма, — его голос дрогнул, — я отпущу тебя, чего бы мне это ни стоило!

Еще в начале вопроса она поняла, что плачет. Когда же он закончил, все щеки были мокрыми от слез. Глотая их, Эмма пыталась смыть тот образ, когда он говорит ей: «прощай, я отпускаю тебя, будь счастлива», но это было невозможно, потому что невозможно смыть с души ту боль, которая разгоралась в ней при одной лишь мысли о том, что Феликс больше не с ней, о том, что он страдает из-за неё.

Нет, она не хотела этого, она никогда не сможет быть счастливой, зная, что он пытается забыть её, и что «они» больше не часть её жизни. Да, она все еще ощущала что-то, находясь рядом с Артуром, но это «что-то» было по сути ничем по сравнению с чувствами, которые она испытывает к Феликсу. За эти месяцы после нового года она смогла разобраться в них.

— Я люблю тебя… — прошептала она сквозь слезы. — Я люблю тебя, Феликс, и мне больше никто не нужен.

Она уткнулась в его плечо, и он нежно обнял её, целуя в макушку. И, не важно, что земля все еще отдавала прохладой — ему было тепло, ведь он держал в объятиях самое дорогое и желанное существо. И, от этого всепоглощающего чувства взаимной любви веяло приятным обволакивающим теплом, которое, пусть не надолго, но сохраняло их мир счастливым и безмятежным.

В сумке поместилось все, что было необходимо и, посмотрев на часы, Громов перекинул её через плечо и шагнул в направлении двери. Стрелки замерли в положении без четверти восемь, а это значит, что Леони будет ждать его у лаза через пятнадцать минут. Спускаясь по лестнице вниз, он не раз ловил на себе заинтересованные взгляды, которые, впрочем, не должны были его тревожить, ведь интерес был вызван ничем иным, как его костюмом. Сегодняшний маскарад был прекрасной возможностью осуществить свой план, и он знал — пришло время надеть маску в последний раз.

Быстро, он обошел гудящий голосами сад по внешнему периметру, и тень от изгороди удачно скрыла его марафон от ненужного интереса гуляющих студентов. Добравшись до восточной стены, окружающей поместье, мужчина снял маску и бросил её на землю. Он пожалел об этом позже, когда пробирался через высокие заросли шиповника. У стены, а вернее под ней, отодвинув доски, поросшие мхом, Громов открыл лаз. Он был достаточно широк для того, чтобы протолкнув сумку впереди себя, мужчина мог легко пролезть следом.

Оказавшись на другой стороне, Громов поднялся и чертыхаясь стал пробираться через все тот же колючий куст. Но это было не важно, главное состояло в том, что уже завтра он будет в глухой деревушке в России, а все обозначенные будут под замком. Слишком многое было поставлено на карту, и он не мог позволить себе провала, только не сейчас. В полутьме он заметил фигуру человека. Окликнув его и убедившись, что это Леони, Громов подошел и бросил сумку на землю.

— Что там? — спросил адвокат.

— Документы восьмерки, деньги, бумаги Романа, хлороформ, пара пистолетов на всякий случай…

— Думаешь, пригодятся?

— Не исключено.

— И как же мы выведем их?

— Убери его, — сказал Громов, кивая на пистолет в руках Леони. — Сейчас нам понадобится хлороформ.

Достав одну из бутылочек, он бросил её к ногам своего нового союзника. Он был уверен, что втянуть товарища, с которым они дружили еще с колледжа, не было хорошей идеей, но было наилучшим вариантом из всех, что он имел, а имел он ничего. Соболев не отвечал на звонки и сообщения, а ситуация, по сути критическая, требовала соответствующих решений. В последний их разговор Виктор быт твердо намерен рассказать обо всем полиции, и одно дело — убитая девочка, но совсем иной вид оно обретает, когда наклевывается групповое убийство. Такой расклад откроет все карты и тогда уже ничего не спасет их.

— Мы отловим их по одному, — продолжил Громов. — Отловим и вывезем на небольшом фургончике, который я спрятал в кустарнике за главными воротами. Его будет достаточно, чтобы добраться до посадочной полосы, где уже наготове стоит мой личный самолет. Если поторопимся, будем в России утром, а то и раньше. А теперь, — он встал и развернулся к нему лицом, — запоминай, кто на тебе.

Внезапный шорох позади него заставил мужчину резко обернуться и, сделав это, он застыл на месте. В горле предательски пересохло.

— Ты?! — почти прохрипел Громов.

— Он! — ответил Леони и, ткнув ствол под лопатку, спустил курок.

Тело мужчины мгновенно обмякло, и он рухнул на землю лицом в траву.

— Почему так долго? — спросил Леони пару мгновений спустя. — Я уже думал, что мне придется идти ловить студентов сейчас. Ты слышал наш разговор? Он собирался вывезти их сегодня.

— Я слышал, — отозвался тот, повернув тело Громова ногой. — Что здесь?

Подобрав сумку, Леони поднес её к собеседнику и положил у его ног.

— Внутри оружие, документы, хлороформ и, ах да, — лицо Леони исказила гримаса удовольствия. — Он взял с собой твои записи.

— Проверь еще раз, — мужчина бросил сумку в ноги Леони. — А я обыщу тело.

Опустившись на колени, Леони открыл сумку и начал осмотр.

— Да, — подтвердил он, — твои записи, которые он выкрал, лежат здесь. Что будем делать со всем этим? Куда мы денем тело?