Unknown - Пробуждение: магическая печать (СИ) Страница 118

-- Тебе не по зубам эта дисциплина, -- сказал он, сверкнув глазами.

-- И ты просто решил избавить меня от горести поражения?

-- Да, -- едко ответил он, и от улыбки коснувшейся его губ, её затрясло от ярости.

-- Как мило, -- сказала она, прижав руки к груди, но тут же все эмоции стерлись с её лица и блеснув во взгляде лишь колкой ненавистью. -- Только мне не нужны подачки, Альгадо! Я буду соревноваться наравне с тобой и Виктором!

-- Все в порядке? -- спросил Громов. -- Он тебя достает?

-- Я всего лишь напомнил ей, что она женщина, -- заметил парень, -- но она уперлась, и хочет стрелять по пятидесятиметровой.

И, сказав это, он ушел в сторону.

-- Ты действительно выбрала этот метраж, Эмма?

-- Да.

-- Но...

-- И ты туда же? -- вскричала Эмма и устремилась прочь.

Что такого? Двадцать, тридцать, пятьдесят... Какая разница? Эмма была уверена, что справится. Она уверена, уверена, уверена. Но почему же тогда вдруг стало так страшно? Пнув ногой землю, Эмма заметила довольную улыбку, промелькнувшую на лице Демиена. Она еще не поняла, что механизм запущен и что она снова попалась на тот же самый прием, который он применил к ней в тот самый первый день их тренировки. Это было единственный раз, и с тех пор Эмма многому научилась. Стиг утверждал, что вылепил из её алмазного таланта настоящий бриллиант.

Эмма знала -- она на многое способна, но от этого Альгадо не стал менее сильным соперником. И сейчас, им предстояло узнать -- сколько карат в каждом из них.

Виктор, как и прежде, закончил первым и, пожелав ей удачи, ушел с поля.

-- Лучше смирись, пока я не сделал еще одну брешь в твоем самомнении, заучка!

Эмма, злясь и кляня его всеми известными ей ругательствами, наблюдала как Демиен, одну за другой, прошел все мишени, не промахнувшись ни разу. Чувство тревоги тянущее грудь поднялось выше и встало поперек горла. Прокашлявшись, Эмма встала наизготовку. С трибун на неё смотрели сотни пар глаз, и в их числе были любимые серо-голубые, которые улыбались ей почти каждое утро. И были еще одни -- ярко черные, магнит которых продолжал влиять на неё, как бы она этому не сопротивлялась.

Уловив движение её взгляда, и определив обе мишени, Демиен усмехнулся. Он подошел к девушке, пожал ей руку и быстро сказал:

-- За двумя зайцами погонишься, нарвешься на тигра!

-- О чем ты?

-- Скорее о ком, -- ответил Демиен, кивая на трибуны. -- А у тебя не хилые запросы, Керн! Оба, и Штандаль и мой дядя, смогут обеспечить твое будущее на сто жизней вперед.

-- Что? -- выдавила она, ощущая, как горло перехватывает волна стыда и возмущения.

-- Удачи, Керн! -- бросил Демиен и пошел прочь.

Стиг дал сигнал и мишени пришли в движение, и Эмма понимала -- пора брать себя в руки, но каждый раз, когда она производила очередной выстрел, в её голове всплывали слова Альгадо. Неужели она и правда так глупа?

Напряжение все возрастало и, боясь разреветься, она крепко сжала челюсти. Одна, вторая, третья... десятая... пятнадцатая...Мишени пролетали мимо неё все быстрее. Или же это она сама замедлялась? Когда перед ней пробежала последняя, Эмма выстрелила, понимая, что уже не успела. Доля секунды, и выстрел пришелся на сантиметр правее зоны попадания. Все, она потеряла это очко...

Опустив карабин, Эмма поплелась к своему месту отдыха. В какой-то дымке она вышла к месту награждения и получила свой "серебряный" кубок.

Всего какая-то доля секунды...

И, довольная ухмылка Альгадо справа, и сожаление с поддержкой Виктора слева.

Всего какая-то доля секунды...

Волна тревоги, осевшая камнем на сердце, взорвалась горьким разочарованием. Она проиграла! Он обошел её! Он был прав! Он во всем был прав! И, развернувшись к выходу, она бросилась прочь со стадиона.

Честолюбие и самонадеянность, не вы ли родители всех наших разочарований? Кто хочет победить и рвется к победе, сломя голову, не сдерживая эмоций, в итоге захлебывается ими, вкупе с потоком нескончаемых слез. Интересно, а плакал бы Альгадо, если бы это он промахнулся? Если бы он, а не она не успел спустить курок, опоздав НА КАКУЮ-ТО ДОЛЮ СЕКУНДЫ!

-- Ненавижу! -- закричала Эмма, стукнув кулаком о дверь стойла.

Шоколадка отозвалась взволнованным ржанием. Эмма встряхнулась и огляделась вокруг, она даже не заметила, как влетела сюда. В глазах лошади стоял немой укор -- Шоколадка соскучилась по ней. Внешний эмоциональный фон немного отступил и чувство пробившееся из-за него, заставило почувствовать себя виноватой.

Мало того, что она почти не выезжала на ней в последние пару месяцев, так теперь, когда наконец заявилась, закатила истерику.

-- Шоколадка, -- сквозь слезы проговорила Эмма, открывая стойло, -- прости меня! Я совсем не хотела пугать тебя!

Она подошла ближе, и лошадь ткнулась ей в шею своим почти черным носом.

-- Мне так плохо, Шоколадка! Сегодня я должна была победить, но потерпела поражение. Я как маленький, глупый ребенок повелась на его провокацию и потеряла контроль над эмоциями.

Шоколадка фыркнула и Эмма, улыбнувшись, погладила её по холке.

-- Я ведь, знаешь, сжимая свой кубок в тот момент, хотела развернуться и со всей силы долбануть им о его хищную, самодовольную, торжествующую рожу!

Выговорив все это, Эмма почувствовала облегчение.

-- Это называется выпустить пар, -- объяснила она лошади, -- и это, безусловно, лучше, чем проломить кому-то, пусть даже очень, очень хамоподобному кретину его безмозглую черепушку!

Она прижалась щекой к Шоколадке и провела рукой за её ухом. Да, ей определенно стало легче.

-- На счет "безмозглый" -- я не согласен, а вот в остальном -- безоговорочно.

Эмма резко обернулась и увидела Артура.

-- Что вы здесь делаете, мистер Шорс? -- спросила она, вытирая припухшие глаза.

Эмма вышла из стойла, заперев его за собой, и лошадь недовольно затопала копытами.

-- Прости, Шоколадка! -- сказал ей Артур, протягивая ей кусочек рафинада. -- Но твоя хозяйка не может выехать с тобой, сейчас она больше нужна мне.

Эмму немного смутили его слова, но он бы все равно не заметил этого. Они стояли в конюшне, среди лошадей, которые были их безмолвными зрителями и смотрели друг на друга. Артур приблизился и, взяв её ладони, приложил к своему лицу.

-- Мистер Шорс, -- начала она, пытаясь отнять их, но он лишь сильнее держал её.

-- Ты можешь называть меня Артуром сейчас, -- мягко заметил он, -- тем более, что я уже давно зову тебя по имени, когда мы наедине.

-- Но...

-- Я люблю тебя!

Взрыв... Эмма пошатнулась, и мужчина едва успел подхватить её под руки, прижав к своей груди. "Да что же это? -- пронеслось в голове, и она снова погрузилась в хаос мыслей". Они сведут её с ума, точно. Все они! Один ревностью, второй ненавистью, а этот своей, так не вовремя обрушившейся на неё, любовью. А любовь ли это? Эмма осмелилась и, подняв голову, посмотрела в его глаза. И, снова сознание прогремело, оглушая её: