Милиция плачет - Александр Георгиевич Шишов Страница 12

Через пять минут Саня показывал свою находку. Увиденное нас ошеломило и убедило, что мы на правильном пути. Во дворе на верёвках, поднятых высоко над землей длинными палками, сушилось постельное бельё. Саня утром с балкона четвертого этажа усмотрел — именно эти простыни развешивала Гусева. Какая любознательная сила потащила его утром вниз неизвестно, но то, что он обнаружил и нам показал, откровенно шокировало. На одной из вывешенных простыней мы разглядели чёткий чёрный штамп в виде орла с длинными крыльями и кружком со свастикой в когтистых лапах — герб фашистской Германии.

Всё сходилось, Гусева — сотрудник немецкий разведки ещё со времен войны, а прикрывающийся милицейскими погонами шпион — её агент, который незаметно при их встрече передаёт врагам секретные сведения о перемещении наших партийных руководителей. Сомнений не было — готовится покушение!

Теперь мы с ещё большим упорством и тщательностью следили и за Гусевой, и за милиционером, но они больше не встречались.

И тут Шурик, вернувшийся после очередного задания проследить перемещения резидента, как мы для конспирации окрестили Гусеву, поделился ошеломляющим наблюдением. Он своими глазами видел, как Гусева вошла в гостиницу «Красная», а через десять минут вышла, оставив там свой маскировочный наряд старой бабки, высокой красивой и молодой женщиной под ручку с мужчиной, который, очевидно, был нашим переодетым милиционером, только уже лысым, толстым и без усов. Они сели в такси и уехали на шпионское задание.

Рассказанное Шуриком было весомым вкладом в наше расследование. Оперативный штаб решил усилить слежку за Гусевой не только до остановки второго троллейбуса, но и проехаться с ней по всему маршруту. Сфотографировать Гусеву до переодевания в молодую женщину и после, а также и шпиона-милиционера. И самое главное, с чего всё и началось, — нужно познакомиться с настоящим милиционером. Нет, совсем не для того, чтобы получить номера на велосипед, это детские мелочи, а передать ему в руки все собранные материалы. Дневники наблюдений, негативы и маршруты передвижения шпионов. Милиционер должен быть проверенным и точно не оборотнем, хотя как это определить, было неизвестно.

А через два дня мне подарили долгожданный «Орлёнок», светло-зелёный, с фарой и насосом, абсолютно новый, ещё обмотанный в некоторых местах коричневой промасленной бумагой.

Шпиономания мгновенно испарилась. Проехавшись на новом велосипеде вокруг квартала, я в тот же день собрался с духом и быстро рванул на Приморский бульвар. Начался новый этап путешествий, приключений и освоения жизни.

Американо-израильская дружба. В гостях у Шурика. Нью-Йорк. 2009 год. А.Сементовский (Саня), А.Сегал (Шурик)

Постовой исчез, наверное, его перевели на другой участок. Гусева сняла высохшее бельё. Шурик, рассказывая про переодевание шпионов, часто путался, но очень убедительно и уверенно разукрашивал своё детективное открытие, добавляя всё новые и новые умопомрачительные подробности.

Саня, как юный и подающий надежды майор Пронин, любил вспоминать свою проницательность — как ему ловко удалось найти главную улику на сохнувшей простыне, с головой и ногами разоблачающую подпольную деятельность немецких шпионов. На этом игра закончилась. Боевая ничья.

5. О мусоре и не только. 1964 год

5.1. Бульвар, Грот

У Приморского бульвара есть две неразлучные зоны. Верхняя — праздничная, прогулочная с прямыми аллеями и длинными массивными скамейками под каштанами, и нижняя — куда и в белый день заходить небезопасно, а тёмным вечером, кроме проблем, можно найти ещё и неприятности. Первая так и называется — бульвар. А вот вторая, так себе, без названия. И не бульвар, и не парк, и не сквер… Просто склоны.

Обязательными для экскурсионного осмотра на Приморском бульваре являются пушка с английского фрегата «Тигр», памятник Пушкину, памятник Дюку де Ришелье и Потёмкинская лестница. Для любопытных добавляют ещё внешний осмотр Воронцовского дворца и Колоннаду с видом на Военную гавань, а для незаурядных и любознательных найдется ещё не менее ста достопримечательностей, о которых можно говорить часами.

Лишённый любопытства турист, рассеянно посмотревший на пушку, согласно экскурсионному регламенту, обращает свой следующий взор на памятник Пушкину. Обойдет его, постоит скучающе, разглядывая, как тонкие струи воды вырываются из пастей диковинных рыб, развернётся и пойдет прогулочным шагом ровными аллеям бульвара к Дюку и Потёмкинской лестнице, лениво поглядывая на фасады старинных домов слева и мимолётно вглядываясь сквозь завесу листвы в сторону моря справа.

Существуют и другие путешественники — настоящие. Они, добросовестно выслушав обязательную программу, продолжают сами познавать новые места. Заворачивают в узкие улочки, заглядывают во дворы домов, внимательно всматриваются в лица прохожих, читают вывески и названия улиц, чтобы за считанные дни или часы своего кратковременного приезда ухватить и понять дух этого города. Чтобы одно его имя вызывало только ему присущий ассоциативный ряд воспоминаний, запахов и эмоций. Это особенные люди — они смотрят вокруг себя и видят, слушают и слышат, ощущают и впитывают, погружаясь в неповторимую окружающую атмосферу другого мира. Ищут и находят тот фокус, секрет, изюминку, делающие путешественника частью этого места на планете. Именно поэтому рассказы и собственные впечатления, звучащие затем в далёких родных краях, никого не оставляют равнодушными, они живые, ёмкие, зримые, фонтанирующие и будоражащие воображение.

Такой путешественник, отойдя от пушки, сразу же обратит внимание, что площадь, на которой он находится, представляет собой большой неправильный перекресток. В его гранит, как в озеро, втекают две строгие прямые улицы, один переулок, четыре аллеи бульвара и уютный, нежный спуск от Оперного Театра, а истекает, охватив плато с пушкой, только одна узкая пологая аллейка, окаймлённая невысокими бордюрами из дикого ракушечника, убегающая в нижнюю часть Приморского бульвара и сразу же исчезающая за крутым поворотом.

Своим интригующим, устремлённым вниз изгибом аллейка непреодолимой силой заманивает пройтись, невольно приглашая в таинственный мир новых впечатлений.

Настоящий путешественник, поддавшись искушению, отважно направит свои стопы по безлюдной, всё круче и круче уходящей вниз дорожке, и сразу же, пройдя два десятка шагов, почувствует обман и разочарование. Он даже растерянно остановится и обернётся, решая, не вернуться ли назад.

Первые несколько ухоженных деревьев на зелёной лужайке вызовут у него приятное ощущение ожидаемого продолжения парадности верхней части бульвара, но затем, пройдя совсем немного, путешественник обиженно вздыхает — интригующий праздник не состоялся. Справа и слева его