Николай Шпанов - Война «невидимок». Последняя схватка Страница 13

Выяснение истинной физиономии всех, кто плыл с Найденовым — от Нордаля до последнего рыбака, — не представило больших трудностей для английской контрразведки. Установление личности Житкова после вмешательства советского посольства тоже оказалось делом простым. С выяснением же личности Найденова день за днем возникали задержки. У него создавалось впечатление, что кто-то заинтересован в том, чтобы он подольше оставался нахлебником английской тюрьмы.

Наконец сэр Артур Кадоган, глава отдела контршпионажа секретной службы адмиралтейства, заявил ему:

— Поверьте, мистер Найденов, мне не доставило бы ничего, кроме удовольствия, самого искреннего, отпустить вас на все четыре стороны. Но для этого я должен был бы снять с себя ответственность по крайней мере за вашу собственную жизнь. Увы, оставаться пока здесь — в ваших собственных интересах. Не говоря уже об интересах дела, которому вы служите, которому служим мы оба. Ради того, чтобы выловить тех, для кого вы служите лакомой дичью, я и иду на небольшую комедию вашего ареста. Так помогите же мне. Только тогда, когда здесь появится одно лицо, которому я доверяю, я буду уверен, что все в порядке.

— Кто же этот человек? — нетерпеливо, перебил его Найденов.

— Тот, чье имя вы использовали, чтобы попасть на остров Туманов.

— Пастор Зуденшельд?!

— Именно так, но, к сожалению… — Кадоган беспомощно развел руками.

Найденов понял, что тот хотел сказать: мертвецы — плохие свидетели.

— Но не хотите же вы сказать, — воскликнул он, — что смерть пастора лишает меня надежды скоро выйти отсюда?

Найденов понимал, что, по всей вероятности, было бы достаточно снестись с советским посольством, чтобы положить конец его «заключению». Но было неловко затруднять посла в такое и без того горячее время. К тому же, может, Кадоган и не врет, что этот арест — одно из условий выигрыша в их общей игре против нацистов.

Однажды Житков явился с признаками плохо скрываемого волнения. Найденов решил, что Житков узнал что-либо новое о его судьбе.

— Да нет же, — отнекивался Житков. — Даю честное слово: к тебе это не имеет никакого отношения. Дело касается лично меня, и только меня…

— Да не тяни ты, — рассердился Найденов. — Говори прямо!

— Ну, изволь… Только, пожалуйста, без насмешек. На днях произойдет перемена в моей личной жизни…

— О чем ты говоришь? — встревоженно спросил Найденов.

— Вкратце вот о чем: мой будущий тесть…

— Позволь! — перебил Найденов. — Я не понимаю, о ком ты говоришь: какой же тесть может быть у самого убежденного из всех холостяков?

— Я говорю о старом Адмирале, Иваре Глане, — об отце Элли, моей будущей жены.

— Положительно, все идет кувырком!..

— Адмирал дал согласие на мой брак с Элли Глан.

— Адмирал? Но ведь матросы «Марты» толковали, будто Витема приказал Мейнешу выкинуть Глана в море…

— А между тем он жив, здоров и находится здесь. Каким-то чудом вторично удрал с «Марты», а как — не говорит.

— Чудеса в решете!..

— Так вот, с разрешения Кадогана «миссис» Житкова прибудет сюда с прощальным визитом перед отъездом… Я должен спешно вернуться домой.

В тот же день Кадоган сказал Найденову:

— Я пригласил вас, чтобы предупредить: завтра вас посетит мистер Житков с мисс Элли Глан. Прошу вас не удивляться тому, что его будут сопровождать два незнакомых вам человека. Пришлось подумать об его охране…

— Вот как? Разве и ему что-нибудь угрожает?

— Позднее охрана ему, может быть, и не понадобится, — неопределенно произнес Кадоган. — Кстати, кажется, благодаря одному неожиданному обстоятельству ваше дело подходит к благополучному концу…

На другой день, едва Найденов успел позавтракать, как надзиратель, обычно молчаливый малый, вошел в камеру, улыбаясь во весь рот:

— К вам посетитель с дамой, сэр…

Житков был в новом, с иголочки, смокинге. Белый цветок закрывал половину лацкана.

— Ты извини, что мы в таком виде, — сказал Житков. — Но прямо отсюда нужно ехать в норвежское посольство. Прием в нашу честь…

Элли была удивительно хороша в своем новом наряде. Элегантный туалет подчеркивал тонкость ее черт, грацию стройной фигурки, которую прежде скрывала грубая одежда рыбака. Глаза ее сияли таким счастьем, что всякие вопросы казались лишними.

— Вы не боитесь ехать в Россию? — спросил Найденов.

— Я ничего не боюсь, когда со мной Павел. Но одного его я никуда не пущу.

— Ну, кончено твое дело, Павел, — засмеялся Найденов.

Присутствие Элли несколько мешало друзьям поговорить напоследок обо всем, что их волновало.

— Ты еще зайдешь до отъезда? — спросил Найденов.

— Непременно. Завтра буду у тебя. — Житков посмотрел на часы. — Пора, дорогая, — сказал он.

Элли крепко сжала руку Найденова и сказала:

— Херре пастор, — позвольте назвать вас так, потому что в моем представлении вы навсегда останетесь мужественным предводителем наших людей на острове, — вы непременно должны приехать к нам в гости!

— Как только выберусь отсюда, — сказал Найденов.

— Очень грустно, что вы не будете завтра на нашей свадьбе в советском посольстве…

— Ничего! — весело сказал Найденов. — Отгуляем свое, как только встретимся снова. Ну, прощай, старик!

— Прощай, дружище, — твердо произнес Житков. — Уверен, все будет в наилучшем виде.

На следующий день, когда Найденову подали послеполуденные газеты и он раскрыл «Ивнинг Стар», в глаза бросилось имя Житкова, набранное крупным шрифтом. Все запрыгало в глазах. Найденов снова и снова перечитывал заголовок, стараясь убедить себя в том, что неправильно понял английские слова. Но, увы, их смысл был ясен: «Жених, украденный перед венчанием».

Дальше следовали строки, одна другой удивительней:

9.00 — Житков принимает поверенного и утверждает проект брачного договора, присланный старым Гланом.

9.55 — Житков возвращается в свой отель. Принимает ванну. Завтракает. Переодевается.

10.40 — Житков отправляется в «Ритц». После пятиминутного свидания с мисс Элли Глан направляется в советское посольство, где должна состояться церемония бракосочетания.

10.58 — В автомобиле Житков внезапно приказывает шоферу остановиться. Он указывает констеблю на человека, переходящего улицу (отмечено: стар, коренаст, необычайно широк в плечах, длинные руки, костюм сидит мешковато, по-старчески волочит ноги).

— Опасный фашист, — говорит Житков констеблю. — Необходимо его задержать.

После некоторого колебания констебль приказывает своему помощнику задержать старика и вернуться к авто.