Виктор Бурцев - Гималайский зигзаг Страница 13

— Это мы еще посмотрим, какой он неординарный, — без особой уверенности возразил Юсупов. Джунковского он и сам слегка побаивался.

Вернувшийся скотч попытался вновь забраться к нему на колени, но старик цыкнул на него, и Ширер спрятался под кресло.

— А почему он — Ширер? — спросил рассеянно Юсупов.

— Нужно смотреть футбол, батенька! — наставительно сказал Сипягин. — Правда, сейчас Ширер не в лучшей форме, мне куда больше нравится Кану, например…

— Я болею за «Спартак», — буркнул Феликс, на самом деле ненавидевший футбол (тут он с англичанами расходился), но желавший слегка уязвить старика.

— А я — за «Арсенал». Так вот, я даю вам двоих. Да-с, двоих. Первый — Андрей Покровский, вы можете его знать под кличкой Бумба. Второй — Михаил Гурфинкель.

— Миша?!

— Он самый. Не самый плохой вариант, согласитесь, Феликс Феликсович…

Юсупов дернул плечами:

— Миша может украсть палку у старухи, но чтобы серьезно за что-то взяться…

Он с сомнением покачал головой, прекрасно между тем понимая, что старик не даст ему больше ни одного человека, а если спорить и ковыряться, то вообще ничего не даст и выставит за дверь. А с кем тогда работать? С откровенными неумехами или лощеными потомками князей и графов, хорошо умеющими разве что играть в крокет?

— Хорошо, Виктор Афанасьевич. Благодарю вас.

— Не стоит… Пустое, батенька мой, пустое. Они сами нанесут вам визит вечером. Вы где изволили остановиться?

— Как обычно. В «Метрополе». Номер пятьсот сорок два.

— В таком случае удачи вам, Феликс Феликсович! Не обманите надежд старика… Кто знает, может, и вправду когда-нибудь… Знаете, когда первый батальон дроздовцев подходил к Харькову… Им тогда Антошка Туркул командовал… Тоже, знаете, верилось. Эх, да что там говорить!

Когда бежала я из Казани,Со мной гуляли одни дворяне.С графьями вволю точила лясы,Я — гимназистка седьмого класса!

Феликсу Третьему отчего-то захотелось перекреститься.

Гурфинкель и Покровский появились около девяти часов вечера. Кто-то из них гулко постучал в дверь, и когда Юсупов открыл, первое, что он увидел, был торчащий из-под мохнатой кепки прыщавый Мишин нос.

— Здравствуйте, сэр, — не сказал — протрубил Покровский, он же Бумба, выдвигаясь из-за косяка.

…Внук или правнук священнослужителя, Андрей Покровский, родившийся отнюдь не в Вышнем Волочке, а на окраине Лондона, где поселились его родители-эмигранты, с юных лет промышлял угоном автомобилей, время от времени также подрабатывая вышибалой в дешевых забегаловках. Особенным умом, равно как и знанием языка и культуры предков, он, мягко говоря, не отличался. Поскольку среди его приятелей происхождение от «жеребячьей породы» не ценилось, Андрей предпочитал выдавать себя за потомственного «вора в законе», для чего даже несколько раз заглядывал на сайт ZONA.RU, дабы поднабраться экзотических звучащих выражений страшной страны GULAG. Ну какая мулатка-шоколадка устоит, когда ей в ухо шепчут «gadom budu!» или «vek voli ne vidat!»? Впрочем, в экстренных ситуациях Покровский-Бумба бывал, и даже неоднократно, и при всей своей брезгливости Юсупов был даже рад, что старик выделил именно этого громилу. Хотя общаться с этим любителем экзотических цитат, говорившим по-английски, словно какой-нибудь ирландец, было весьма неэстетично. Одним словом, фи!

— Добрый вечер, Феликс Феликсович, — сказал Миша Гурфинкель, вытирая грязным платком все тот же нос. В отличие от Покровского, по-русски он говорил как москвич, по-английски — как лондонец, а помимо того знал идиш, иврит, французский и испанский. Это, пожалуй, были все достоинства Гурфинкеля. Коммерческие затеи ему не удавались, единственная операция с наркотиками закончилась в полицейском участке, в еврейской общине его не любили за постоянные контакты с русскими, а у русских — за то, что он еврей. Маленький Миша был, что называется, нагрузкой к атлетической фигуре Покровского, но с ним приходилось мириться. Странное дело, громила и мелкий жулик были неплохими приятелями.

— Проходите. — Юсупов улыбнулся по возможности приветливо.

Гости прошествовали в комнату и уселись в креслах, после чего Феликс, приглушив звук телевизора, поинтересовался:

— Пива, господа?

— Мне, если можно, виски, — моргнул Миша.

— Темного, — согласно прогудел Покровский, явно имея в виду пиво.

Юсупов достал из холодильника бутылочку «Килкенни» и полез в бар за виски «Гленливет». Пусть Миша порадуется, когда еще такое подвернется!

— Мы летим в Гималаи, — сообщил он, выждав, пока гости отхлебнут первый глоток.

— Так почему бы не в Гималаи? — тут же согласился Покровский. — Это вроде как в Африке? Ни разу не был в Африке, сэр, даже захотелось. V nature!

— Это в Азии, Андрюша, — поспешил уточнить Миша. — Такие большие-большие горы…

— Вот именно, — подхватил Юсупов. — И в этих больших горах мы будем следить за одной шустрой девицей. Вернее, следить будете вы — я планирую обосноваться в Дели и руководить операцией оттуда.

Приятели недоуменно переглянулись.

— Просто следить? И все?

— Вначале просто следить, — кивнул Феликс Третий, — а далее по обстоятельствам, господа. Неплохо бы навести на нее местную полицию, или что там у них есть, чтобы они посадили ее в кутузку и хорошенько напугали. Скажем, за истребление редких видов животных. Вы сможете что-нибудь придумать?

— Suchya rabota! — почесал затылок Покровский. — Ну да вам, сэр, виднее, вы банкуете. А зачем она вообще туда едет?

При этом он принялся многозначительно вертеть в пальцах опустевшую пивную бутылку.

Юсупов поднялся, принес еще пива.

— Ее нанял известный вам Джунковский. У них там свои дела, а наша задача — поставить им палки в колеса. Большие и толстые палки, господа! Эта работа хорошо оплачивается, к тому же, я надеюсь, вы оправдаете рекомендации Виктора Афанасьевича.

— Да боже ж мой, оправдаем! — кивнул Миша.

— Но я не уверен, что вы справитесь вдвоем…

— Зачем же вдвоем, зачем? — удивился Гурфинкель. — Или мы не русские люди? Все как и положено — на троих. У меня на примете есть хороший парень, сэр.

— Кто именно? — насторожился Феликс Третий.

— Его зовут Мочалка Перси, а по-настоящему — Персиваль Лоуренс. Только он, извините, вроде как негр.

— Да хоть пигмей! — дернул щекой Юсупов. — Что он собой представляет?

Приятели вновь переглянулись.

— Ну… — Покровский задумался. — Он… это… Негр он. Mast' takaya.

— Это его главное достоинство? — брезгливо осведомился Феликс.