Моррис Вест - Виселица на песке Страница 13

— Ну да. Что-то случилось?

— Еще нет. Но ты не мог бы приехать помочь мне, если будет туго?

Наступила длинная пауза, я подумал что нас разъединили, но услышал отрывистый голос Нино.

— Помочь? Нырять с аквалангом?

— Возможно кое-что еще, не знаю. На всякий случай хочу подстраховаться.

Еще одна пауза. Нино думал. Он был чужим в этой стране, когда-то он воевал против нее. Если я втяну его в неприятность, он рискует получить отказ в гражданстве. Я просил больше, чем имел права просить, но был настолько напуган, что не подумал об этом.

— Хорошо, приятель, сообщи, если буду нужен. Прилечу первым самолетом. Ты заплатишь за билет?

— Заплачу… Спасибо, Нино!

Нино рассмеялся.

— Хорошо, если бы ты держался подальше от неприятностей и не дергал меня.

— Постараюсь, но не могу обещать. Подробности письмом. Пока, и еще раз спасибо.

Раздались короткие гудки, я повесил трубку. Зайдя на почту, купил авиаконверт и написал записку Нино Феррари.

Опустив письмо в ящик, почувствовал себя не таким одиноким и напуганным. Теперь нас трое. Трое мужчин, хорошая лодка и приветливый остров. Я взял коробку с лекарствами и пошел по дороге к дюнам, на встречу с Джони Акимото.

Лодка Джони покачивалась на сверкающих маслянистых волнах. Это было свежевыкрашенное двухмачтовое суденышко. Латунные детали, начищенные заботливыми руками Джони, сияли на солнце. Он аккуратно залатал старенькие паруса. Лодка-работяга с хорошим хозяином! Посередине находился трюм, в кормовой части — каюта. Джони надраил палубу и аккуратно уложил все вещи, чтобы они не болтались при качке.

Три раза мы возвращались на берег в маленькой шлюпке, пока не перевезли все запасы. Разложили все по местам и задраили люк. Джони занялся керосиновой плиткой на камбузе. Я сел на койку и начал разговор.

— Отличная лодка, Джони. Мне нравится.

Он усмехнулся через плечо.

— Хорошая лодка, как хорошая женщина. Будешь за ней следить — и у тебя никаких забот. Видишь название? «Вэхайн» на местном языке означает женщина. Другой у меня нет.

Я улыбнулся в ответ.

— Мы с тобой два сапога — пара.

Он кивнул, отвернулся к плите и продолжил.

— Бывает, одна женщина заменяет всех остальных, и когда ее нет, нет и других.

— Ты умный парень, Джони, — сказал я тихо.

Он пожал плечами.

— Мы потерянные люди, Ренбосс, но мы не дураки и не дети.

— У тебя когда-нибудь была женщина, Джони?

Он покачал головой.

— Откуда ей взяться в этой стране? Если я уеду, где найду такую жизнь, как здесь? Лучше пусть все остается на своих местах.

Мы замолчали. Джони подогрел банку тушенки, нарезал толстыми ломтями хлеб, намазал его маслом и положил в железную миску.

Когда все было готово, мы принялись за еду. Меня охватило то же чувство освобождения, которое я испытал в самолете. Этот человек был моим другом, братом по приключению. Маленький мир, ограниченный бортами лодки, был единственной реальностью. Все остальное — иллюзия и игра воображения.

Закончив еду, вымыли тарелки и поднялись на палубу. Сидя на крышке люка, наблюдали, как величественно опускается в море малиновый шар солнца, на фиолетовом небе зажглись звезды. Ветер переменился. «Вэхайн» медленно качалась, подчиняясь ритму волн.

— Хочу, чтобы вы поняли, Ренбосс.

— Что, Джони?

— Моя лодка, как жена, я понимаю ее, она меня. Пока мы здесь — я главный. На вашем острове — другое дело. Вы отдаете приказание, я выполняю.

— Ясно, Джони.

— Тогда нет вопросов.

— Одна мелочь.

— Какая?

— Перед тем как прийти к тебе, я позвонил другу в Сидней. Если будет необходимость, он присоединится к нам.

— Ваш приятель — что он за человек?

— Итальянец. Во время войны служил в ВМС водолазом.

— Вроде ничего. Он обещал приехать?

— Да.

— В такие моменты важно знать, что у тебя есть друзья. Спустимся, хочу вам кое-что показать.

Мы бросили сигареты в воду и вернулись в каюту. Джони Акимото открыл шкафчик под койкой, достал две винтовки армейского образца. Они были хорошо смазаны, я мягко передернул затвор.

Джони смотрел на меня, улыбаясь.

— Они у меня давно. Иногда стреляю кроликов и птиц, если что — встретим неприятность во всеоружии.

— Патроны?

Он опять улыбнулся.

— Две сотни. Запишите на свой счет. — Он убрал винтовки в шкафчик, закрыл дверь. — А теперь спать. Мы должны выйти с первыми лучами солнца.

Стянув одежду, я улегся и накрылся простыней. Засыпая, слышал, как Джони прошел на палубу, зажег огни, потом спустился вниз. Я спокойно уснул.

Нас встретило свежее утро и полнейший штиль. Я нырнул в воду освежиться, Джони взял винтовку против акул. Выкупавшись, я взобрался по якорной цепи на борт, и мы поменялись ролями.

После купания завели дизель, подняли якорь и взяли курс к проливу Витсандей и ярким островам, где отдыхают туристы.

Джони выпрямился у руля: он гордился лодкой, собой, своей властью над ней. Мы завтракали на палубе, наблюдая, как за кормой растворяется золотисто-зеленый берег, а маленькие пятна впереди вырастают в изумрудные острова, с кружевом белой морской пены.

Три часа плавания с крейсерской скоростью. Джони предложил пообедать на одном из островов, прежде чем отправиться дальше. Он объяснил это вежливостью. Одно дело — туристы, которые приезжали, швырялись деньгами, развлекались и уезжали. Единственное, что оставалось от них — громкий смех днем и тихий шепот под пальмами ночью. Другое дело — свои! Выпить виски, обменяться новостями, помочь друг другу — починить генератор, исправить холодильник, передать письмо на соседний остров. Конечно, мы должны заниматься своим делом, но не можем не считаться с их заботами. Теперь мы одна семья.

Я говорил об осторожности, напоминал, что рано или поздно Мэнни Маникс как охотник бросится по нашим следам, но все мои доводы Джони Акимото не принимал в расчет.

— Это хорошие люди, — сказал он. — Если вы станете одним из них, они не оставят вас в беде и всегда придут к вам на помощь.

У меня не было другого выхода, пришлось согласиться. Что бы я делал без этого серьезного, сильного жителя островов, в жилах которого текла чужая кровь, но все равно близкого мне? Он стоял у штурвала подобно древнему богу. Его руки играли с колесом, шелковая кожа блестела на солнце.

На полпути Джони передал мне руль, поднялся наверх и, в ожидании ветра, стал насвистывать, как старые капитаны. Внизу мягко стучал дизельный двигатель. Лодка разрезала воду со скоростью восемь узлов, но Джони мечтал о ветре. Он хотел поднять парус и показать, как ведет себя лодка, когда свежий ветер надувает полотно и она ложится на бок. Я радовался штилю, вести корабль по такой погоде — дело нехитрое. Мягкое очарование солнца и океана, безмолвия мужчин, понимающих друг друга без лишних слов.