Эдгар Берроуз - Тарзан и человек-лев Страница 14

– Кто вы такой, черт побери? – резко спросил Оброски.

– Квамуди, – послышалось в ответ.

– Квамуди? Видишь, вас не спасло то, что вы покинули лагерь. Меня взяли в плен около полудня, когда они напали на экспедицию. А как вы сюда попали?

– Сегодня рано утром я пошел за своими людьми, чтобы убедить их вернуться…

Оброски прекрасно понимал, что Квамуди лжет, но не перебивал его.

– Мы наткнулись на группу воинов, – продолжал Квамуди, – которые шли на соединение с основными силами. Много моих людей погибло. Некоторым удалось спастись, других захватили в плен. Но всех пленных, кроме меня и этих двоих, убили, а нас привели сюда.

– И что они собираются делать с вами? Почему вас не убили сразу вместе с остальными?

– Они не убили тебя, они не убили Квамуди и этих воинов по одной и той же причине – они убьют нас позже.

– Зачем? Для чего им убивать нас?

– Они нас съедят.

– Да? Не хочешь ли ты сказать, что они людоеды?

– Не совсем обычные. Бансуто не едят людей постоянно и не всех подряд. Только вождей, только сильных и смелых. Пожирая смелых, они сами становятся смелыми, пожирая сильных – сильными, а, сожрав вождя, они становятся мудрыми.

– О, ужас! – воскликнул Оброски. – Но при чем тут я? Я не вождь, к тому же трус, а не храбрец.

– Что, бвана? – не расслышал Квамуди.

– Ничего. И как ты думаешь, скоро они займутся нами?

Квамуди покачал головой.

– Возможно, скоро. Их колдун приготовит зелье, поговорит с духами, поговорит с луной. Только потом он скажет, когда. Может, скоро, а, может, не очень.

– И все это время они будут держать нас связанными, пока не убьют? Это крайне неудобно. Ты ведь не связан?

– Нет, Квамуди тоже связан по рукам и ногам. Вот почему он склонился к своим коленям.

– Ты можешь говорить на их языке, Квамуди?

– Немного.

– Попроси их развязать нас.

– Ничего не выйдет, бесполезно.

– Слушай, Квамуди! Они ведь хотят съесть нас сильными, так?

– Так, бвана.

– Отлично. Позови их вождя и объясни ему, что если они будут держать нас связанными, мы ослабнем и потеряем силу. Он достаточно умен, чтобы сообразить это. Он поставил много воинов для нашей охраны, и убежать мы не сможем.

Квамуди прекрасно уловил мысль Оброски.

– При первой же возможности я скажу ему об этом. Наступила ночь. Сквозь маленькую щель в дверном проеме в хижину проникал свет костров. Женщины оплакивали воинов, погибших в сегодняшней схватке. Другие смеялись и сплетничали.

Оброски хотел есть и пить, но ни еды, ни питья им не давали. Воины начали танцевать, празднуя свою победу. Воинственные крики танцующих то затихали, то усиливались, повергая пленников в глубокое уныние.

– С людьми, которых собираются съесть, так не поступают, – пробурчал Оброски. – Их нужно откармливать, а не морить голодом.

– Бансуто незачем беспокоиться о нашем жире, – ответил Квамуди. – Они съедят наши сердца, ладони, подошвы ног. Они съедят ваши мускулы и мои мозги.

– Ну, от твоих мозгов они не сильно поумнеют, – съязвил Оброски, криво усмехаясь.

– Я бы не сказал, что между нашими мозгами есть особая разница, – ответил Квамуди, – если они завели нас в одну и ту же дыру.

IX. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

После ужина Орман и Билл Уэст вошли в палатку поваров.

– Мы хотим помочь вам мыть посуду, Ронда, – сказал постановщик. – После того, как охрану принял Пат, мы просто-напросто остались не у дел. А Джимми и Шоти пусть займутся чем-нибудь другим.

Ронда отрицательно покачала головой.

– У вас сегодня был трудный день, а мы всю дорогу сидели в машине. Лучше присядьте, покурите и поболтайте с нами. Это взбодрит нас, а с посудой мы без труда управимся сами, не так ли? – Она повернулась к Джимми, Шоти и Наоми.

– Конечно! – хором ответили Шоти и Джимми. Наоми тоже кивнула.

– Раньше мне частенько приходилось до полуночи мыть посуду во всяких забегаловках на Мейн-Стрит, так что я могу перемыть эту посуду в одиночку, – Наоми засмеялась и добавила: – Том, сделай так, как просит Ронда: посиди с нами, поговори, расскажи что-нибудь веселенькое. Я совсем пала духом.

На мгновение воцарилась неловкая тишина. От удивления все едва не раскрыли рты.

Затем Том Орман рассмеялся и хлопнул Наоми по плечу.

– Ты чудесная девушка! – воскликнул он.

Это была новая Мэдисон, не похожая на прежнюю.

– Я не имею ничего против того, чтобы посидеть с вами, – сказал Билл Уэст, – можно и поговорить, но вот быть веселым… Не могу забыть Кларенса, Джеральда и всех остальных.

– Бедный Стенли, – добавила Ронда. – Его даже не похоронили по-человечески.

– Он этого не заслужил, – буркнул Джимми, служивший в морской пехоте. – Для него вполне достаточно костра людоедов.

– Не будь таким жестоким, – возразила Ронда. – Нет ни одного человека, который хотел бы быть трусом. Это нечто такое, что не зависит от людей. Его нужно пожалеть.

Джимми скептически улыбнулся.

Билл Уэст усмехнулся.

– Возможно, мы и пожалели бы Стенли, если бы были без ума от него.

Ронда повернулась к Биллу и смерила его холодным взглядом.

– У него были свои недостатки, – сказала она, – но я что-то не слышала, чтобы он дурно о ком-нибудь отзывался.

– Наверное, потому, что он все время спал, – съязвил Джимми. – Даже не знаю, что я буду делать без него.

– В экспедиции нет никого, кто смог бы заменить его, – мрачно резюмировал Орман.

– Не хочешь ли ты сказать, что после всего, что с нами случилось, ты все еще думаешь снимать фильм? – воскликнула Наоми.

– Мы же за этим сюда и прибыли, – ответил Орман. – Как только выберемся с территории бансуто, сразу же приступим к съемкам.

– Но ведь мы потеряли ведущего актера, звукорежиссера и многих других. Кроме того, у нас нет носильщиков и проводников. И ты собираешься снимать картину в подобных обстоятельствах, Том? Да ты просто сошел с ума!

– А я еще не встречал хорошего постановщика, который не был бы немного сумасшедшим, – заметил Билл Уэст.

Тут в палатке показалась голова Пата О'Грейди.

– Шеф здесь? – спросил он. – А, вот ты где. Слушай, Том, Этеви сказал, что старина Хрэниэм готов поставить своих людей в караул с полуночи до шести утра, если мы отдежурим до двенадцати. Он хочет знать, согласны ли мы? Этеви говорит, что сами они справятся лучше, чем с американцами, потому что не понимают их языка.

– О'кей! – ответил Орман. – Это очень великодушно с их стороны. Наши парни здорово вымотались, а теперь они смогут выспаться перед утренним маршем. Передай арабам, что мы разбудим их в полночь.

Измученные нервными и физическими нагрузками прошедшего дня, те члены экспедиции, которые не стояли в карауле, спали мертвым сном. Для часовых время до полуночи тянулось томительно долго.