Николай Коротеев - Искатель. 1974. Выпуск №3 Страница 14

5

Облитые соляркой лиственничные поленья занялись рыжим чадным пламенем. Устроившись в кружок, бульдозеристы и трактористы, что пробивали просеку для линии электропередачи, сняли надоевшие за день рукавицы и тянули к огню красные распухшие на морозе руки. От легкого, но пронизывающего на юру ветерка водители укрылись за вершины сизых от инея елей, которые поднимались из-под обрыва.

Стадо из трех бульдозеров и трех тракторов приткнулось радиаторами к вагончику-балку и неторопливо попыхивало. Глушить моторы рискованно. Звуки, мерные и привычные, воспринимались как тишина и даже успокаивали.

А настроение было постное.

Срезая под корень редкостойную лиственничную тайгу, расчищая широкую пятидесятиметровую просеку для ЛЭП от завалов и сухостоя, парни как-то не думали о том, что им придется потратить впустую целых три недели. Все шло по плану, и этот трехнедельный перегон техники в обход речного каньона тоже был запланирован. Но одно дело, когда к этому запланированному, обоснованному правилами и инструкциями по технике безопасности и техническим условиям эксплуатации, машин препятствию еще только предстоит подойти, другое, когда этот трехнедельный перегон надо начинать завтра. Три недели они будут пробиваться через бурелом и завалы, мучая людей и технику, и все для того, чтобы, добравшись наконец до места, откуда, собственно, и ушли, проложить в долине реки просеку в три километра длиной и пятьдесят метров шириной.

Однако делать нечего. Бульдозеру крылья не приставишь. С семидесятиметровой кручи с уклоном в шестьдесят градусов запросто не сползешь на тяжелой и неуклюжей машине. Потому и невесело было у костра.

Добро бы, на этом их вынужденное «туристское» путешествие и окончилось. Но потом предстояло пробить еще три километра просеки на противоположном берегу. Потом возвращаться по своему следу обратно, туда, где река идет по низине, затем снова прокладывать путь отвалами бульдозеров, под берегом сделать сбойку просеки и уж потом напрямик, к будущей ГЭС.

Объяснить это и то нелегко, а творить «мартышкин труд» — еще тяжелее.

Ни к кому особо не обращаясь, Филя-тракторист, подаривший или проигравший когда-то Трофиму прекрасный свитер подводника, сказал:

— Похоже, что проектировщики вели линию электропередачи по старому анекдоту…

Никто не возразил.

— Говорят, будто Николаевская, ныне Октябрьская железная дорога, самая прямая, прокладывалась по указке царя. Взял он линейку, приложил к карте и провел черту. Самый лихой проект.

Тут Сашка не выдержал:

— Ты забыл физику. Я про потери энергии при передаче. Сто километров крюк.

— А ты геометрию забыл. Если бы ЛЭП вести по кривой с самого начала, то она стала бы длиннее всего на двадцать пять километров.

— Тебя не спросили, — огрызнулся Попов.

— Жаль.

— Горе-проектанты вы, — вздохнул Аким Жихарев. — «По кривой», «потери энергии»…

— Чего ж здесь не так? — прикуривая от головни, спросил Филипп. — Все верно.

— Про топографию забыли. Вот это точно, — продолжил лениво Жихарев. — ЛЭП идет по возвышенным местам. Как же на марях да болотах столбы держаться будут? А? Зимой ладно, а летом все скособочатся. Вот ведь какое дело.

— Все равно не нравится мне наша «прогулка», — пробурчал Попов.

Аким рассмеялся вдруг:

— Ты, Саша, припомни что-нибудь из опыта капитана Чекрыгина! Тогда со стланью у вас здорово получилось. Но на этот раз уж без розыгрыша!

После постройки «моста» Лазарев, конечно, не сдержался и рассказал Акиму, что никакой сверхпрочной стлани они с капитаном Чекрыгиным не наводили. Решение пришло с ходу. Простой здравый смысл сработал да физика. Жихарев встретил признание, лукаво улыбаясь: «Думаешь, я не догадался? Догадался я, Трофим. Назарыч и тот Сашкин трюк с капитаном Чекрыгиным раскусил. И спорить не стал: видел — дело надежное, Десятилетку-то и я окончил, Но ребята так поверили в опыт капитана, что разочаровывать их не хотелось. Чего ж сомневаться им в том, что земля вертится? Кстати, за спорами день потеряли бы — ни к чему. Что признался — спасибо».

При упоминании о капитане Чекрыгине и о стлани парни повеселели. До чего тогда ловко получилось, а главное — новички, Трошка и Сашка, показали себя настоящими работягами.

— Ты, Саша, поройся, поройся в трюмах памяти, — подзуживал Попова тракторист-весельчак. — Быть не может, чтоб у капитана Чекрыгина на этот счет случая не нашлось! Ты думай, Саша, думай.

— Зебры думают.

— Это о чем же?

— В какую они полоску: в белую или в черную, — рассердился Сашка.

Лазарев нерасчетливо пошевелился и зашипел от боли: нелегкая его дернула утром пойти на «разведку» в бурелом. Так и не разобравшись, в какую сторону ловчее сдвинуть нагромождение стволов, он поскользнулся, попал в «капкан» меж сучьев и подвернул ногу. Днем боль не особенно донимала Трофима, а вот после часа покоя, похоже, не разойтись, скрутило.

— Что с тобой? — строго спросил Аким.

— Отсидел… Не в этом дело. Похожий случай у капитана Чекрыгина был.

Веселье стало полным.

— «Быво, быво, все быво! — подражая и чуток перевирая горьковского Барона — Качалова, заливался тракторист. — И вошади, и ка'еты, ка'еты с гег'бами! Все быво!» Трави дальше.

— Это правда было!

— Трави, Троша, трави! Мы телеграмму капитану Чекрыгину отобьем. На гаечном ключе. Проверим. Не стесняйся! Додули до горы, с горки прыгнем!

— Так и было! — Трофим прижал распухшие лиловые руки к груди.

Жихарев вытирал слезы смеха культяпкой, обернутой в сукно:

— Ну трепачи!

Однако он уже начал прикидывать, есть ли реальная возможность осуществить спуск бульдозера в долину.

— Да мне сам капитан Чекрыгин рассказывал! — упорствовал Лазарев.

— Саш! А тебе он не говорил о летающих бульдозерах? — поперхнувшись чадным дымом и пересиливая кашель, Филя-тракторист толкал Попова в бок.

У костра всем сделалось вроде теплее, мороз не так уж будто поджимал к ночи, а заря не выглядела зловещей.

— Гы-гы-гы, — дразнил Филю рассерженный Сашка. — Не сообщал мне этого капитан.

Лазарев смеялся вместе со всеми, но, когда веселье постепенно улеглось, настойчиво продолжил:

— Я все-таки расскажу.

— Давай, пока чай закипит, — кивнул Аким. По размышлении Жихарев про себя уже не отрицал напрочь возможности спуска бульдозера, но многое было не ясно. Стоило послушать, что скажут ребята.

— Ну спустили они бронетранспортер с кручи на тросе. Вот все.

— Яркая речь, — сказал Жихарев.