Царевна, спецназ и царский указ - Наталья Филимонова Страница 14

Ну уж нет! Алька все-таки задрала подбородок, точь-в-точь как Наинка. Не бывать тому! Что там на очереди? Коза? Небось думали испугать царевну? Ха! Да она к лошадям подходить не боялась и даже ездить на них, что ей какая-то коза!

Тем более Савелий говорил, “Милуша у нас тихая”. Что ей тихая коза сделает, в конце концов?

Не давая себе времени на размышления, царевна сбегала, как учил Савелий, вымыть руки, подхватила ведро и решительно направилась к сараю с загончиком, где мирно стояла, меланхолично что-то пожевывая, белая коза.

При виде изогнутых рогов (вчера ведь меньше как будто были! Или так казалось?) решимости у Алевтины несколько поубавилось, но не настолько, чтобы вот прямо сейчас отступить.

Храбрясь, царевна наставила на козу палец и громко объявила:

— Имей в виду, если ты меня забодаешь, это будет цареубийство!

Коза посмотрела на нее со вселенской грустью во взгляде и промолчала.

— То-то же! — торжествующе добавила царевна тоном ниже. — Нечего мне тут!

Чуть дрожащей рукой она откинула крючок, открывая дверцу загона, и шагнула внутрь. Коза не двигалась.

— Ну вот, — подбадривая себя, Алька делала один осторожный шажок за другим. — И совсем ты и не страшная, да? Вооот. Я так и знала. Хорошая славная козочка. Ты, главное, стой вот так, а я тебя дергать… то есть доить буду. Сейчас.

Для дойки у самого заборчика стояла низенькая скамеечка, сидеть на которой можно было только скрючившись в три погибели. Осторожно подтянув скамеечку к козе и поставив под вымя ведро, царевна завернулась крендельком и кое-как уселась. Коза, по-прежнему не двигаясь с места, с усталым любопытством наблюдала за ее манипуляциями.

— Ну вот… как там Савелий показывал? Сначала помять… Как ее мять-то? А потом… потом за вот здесь дергать, да?

Накануне богатырь не только при ней подоил козу, подробно все объясняя, но и дал Альке самой попробовать — осторожно взяться за соски и потянуть. Потом, правда, она руки сразу отдернула, вытирая их о подол, и тут же спрятала за спину. Но теперь-то деваться некуда — Савелия рядом нет.

Наконец решившись, Алевтина крепко зажмурилась, резко выбросила вперед руки и крепко схватила козу за вымя.

Коза от неожиданности подскочила на месте, едва не опрокинув царевну вместе со скамеечкой, и жалобно взблеяла.

— Ой! — Алька сначала испугалась, а потом снова разозлилась. — Ты чего это? А ну не смей ронять мое высочество! Рога обломаю!

На этот раз осторожно она снова взялась за длинные соски на набухшем вымени и медленно потянула. В ведро брызнула тонкая струйка молока. При этом царевна так удивилась, как будто не этого и добивалась.

— Ой! Это что же… получается?! — от радости она снова дернула посильнее, и коза снова подскочила — но на этот раз одними задними ногами, прицельно сбив ведро прямо на царевну. Молока в нем было немного, так что только подол чуть намок, зато Алька на этот раз все-таки опрокинулась со скамеечки. Впрочем, она тут же с рычанием поднялась, а коза, снова жалобно заблеяв, слегка отступила.

Когда грязная по уши, покрытая наливающимися синяками и совершенно озверевшая царевна зашла в дом, богатыри успели не только закончить свои занятия, но и приготовить завтрак — котел с кашей уже исходил ароматным паром на столе. Вокруг него были расставлены четыре тарелки — на всех едоков, а мужчины рассаживались по скамьям.

Оглядев безумным взглядом эту картину, Алька шмякнула ведро об пол и уперла руки в боки. На дне как будто что-то плескалось.

— Молочка вам принесла, — свирепо сообщила она. — К завтраку. Чего вам тут еще надо? Полы помыть? Новый дом построить?

Богатыри дружно смотрели на нее и молчали.

— Может, огород прополоть? — разошлась Алевтина. Какие-то вроде бы она видела за амбарами грядки.

— Убью, — негромко, но оттого особенно проникновенно сообщил Ратмир. И едва взглянув на него, Алька как-то сразу догадалась, что предупреждать его насчет цареубийства не стоит.

— Ты бы, царевна, умылась, — кашлянул наконец Савелий. — Вот водичкой холодной ополоснешься, сразу и жить легче станет…

Не говоря больше ни слова, царевна резко развернулась и вышла.

— А зачем ты ей поручил-то вот это все? — несмело спросил Светик у старшего товарища по отряду. — Ну… с козой и вот с курами. Ну, ясно же, царевна все ж, не царское оно дело…

— Совсем без дела оставлять тоже никак неможно, — вздохнул Савелий. — Не то она, чего доброго, и впрямь возьмется восстание поднимать. Я даже не удивлюсь, коли и подымет.

Ратмир, выбравшись из-за стола, подошел к ведру и заглянул в него. На самом донышке и впрямь обнаружилось молоко — правда, какое-то подозрительно сероватое, будто вперемешку с грязью. Не отрывая от него задумчивого взгляда, колдун протянул:

— Я вот тут подумал… может, царевне стоило бы еще немного поспать… и выспаться?

— Немного — это сколько? — крякнул заместитель старшины.

— Ну… — колдун ковырнул носком сапога пол, — пока нужда ее прятать не отпадет?

— Царица осерчает, — с сожалением снова вздохнул Савелий. — Неможно…

Глава пятая, в которой повествуется о благодарности царской семьи

День только начинался, а царевна уже чувствовала себя так, будто одна сразилась с десятком чудовищ. Собственно говоря, так оно и было. Десяток — не десяток, но…

Алька вздохнула. Умывание действительно помогло, и собственная вспышка стала казаться глупой и стыдной. Сама вызвалась, сама набедокурила, сама разозлилась… богатыри-то причем? И вот как теперь им на глаза показываться?

Она уныло рассматривала собственное отражение в ушате с водой. Переодеться бы — сарафан теперь выглядит ничуть не лучше, чем ее прежнее платье. А уж пахнет…

Но для переодевания придется как-то пройти через переднюю, где сидят мужчины, в свой угол за занавеской. А еще уже и кушать хочется… как ни крути, в дом возвращаться придется.

В конце концов царевна все-таки