Александр Свешников - Сибирская одиссея Страница 15

Андрей не оглядывался. Он каждую секунду ожидал, что на него навалится необъятная туша с когтями-бритвами. Но ничего не происходило: минуту, две, пять… И он решил-таки посмотреть назад. Действительно, медведь за ним не бежал!

Не сбавляя шага, Андрей продолжал идти. Причём шёл он, как и планировал ранее, забирая влево, в сторону склона. Нервы постепенно отпускало. Мышцы, которые перед этим чуть не свело от напряжения, начали расслабляться. Вскоре он даже почувствовал боль в руках, которая на время куда-то исчезла.

Так Андрей прошёл ещё километра два – не останавливаясь, упрямо пролезая через завалы и камни, ни разу не споткнувшись и не оступившись. И когда, наконец, он всем своим существом понял, что опасность миновала, вдруг с яростью сбросил рюкзак и начал лупить лыжной палкой по растущей рядом лиственнице, крича всевозможные ругательства в адрес ничего не подозревающего медведя, обзывая его самыми ужасными и обидными словами, какие только могли прийти ему в голову.

Постепенно истерика прошла, но руки и ноги его ещё долго дрожали. Андрей сел прямо на рюкзак и закурил.

Главное, что он выкрутился из самой неприятной истории, какая только могла с ним здесь произойти. Он не единожды встречал медведей во время своих многочисленных походов и экспедиций. Но такой случай явной агрессии со стороны хищника был в его практике впервые!

«И ведь сам во всём виноват! – продолжал распинать себя Андрей. – Неужели непонятно, раз есть похоронка, значит, где-то рядом непременно находится её хозяин. Я совершенно расклеился! Я забыл об основном: со мной ничего не должно случиться, потому что от этого зависит не только моя жизнь, но и жизнь Витьки! Он там один, он в меня верит! А я делаю одну глупость за другой!..»

Пока Андрей курил, ругая себя, заморосил дождик. Он был мелкий, осенний. Часы показывали без двадцати три. Светлого времени оставалось не больше шести часов. Сколько он ещё сможет пройти сегодня?..

Думая об этом, он отказался от идеи выпить половину бутылки с водой, хотя пить очень хотелось.

– Поехали! – скомандовал он себе, надевая рюкзак горящими от прилипших перчаток руками.

Действительно, нужно было двигаться вперёд. Как бы ему не хотелось посидеть, чтобы прийти в себя от пережитых событий, но он обязан идти! Об усталости придётся забыть. В горах с разбитой ногой находится его товарищ, его друг, который рассчитывает только на него, больше ему надеяться не на кого…

Постепенно тайга поредела. Чем выше Андрей взбирался на возвышенность, тем светлее становилось вокруг. Идти в горку было тяжело, натруженные ноги гудели, но всё же он был рад, что идти пока может. Вчерашние восемь хариусов придали ему сил. И хотя сегодняшний день складывался не самым удачным образом, Андрей верил, что всё он выдержит, всё переживёт.

Когда он достиг вершины горки, то увидел там огромную, уходящую к горизонту, топкую марь. Этим, собственно, и отличается марь от верховых болот: она часто располагается не в низине, а на возвышенности. И питает её исключительно вечная мерзлота, находящаяся под небольшим, не толще полутора метров, слоем почвы и торфа. Марь опасна только летом, когда идёт интенсивное таяние мерзлоты. Зимой же её схватывает лёд, и она может служить отличным местом для прокладывания так называемых зимников – сезонных дорог для вездеходов, машин типа «Урала» и прочей тяжёлой техники.

Марь занимала обширное плоскогорье. И Андрей с сожалением отметил, что пока всю её не пройдёт, не сможет увидеть водораздел Сыни и Эймнаха, к которому ему необходимо двигаться. Его это сильно расстроило. Но в то же время в нём появилась какая-то решительность.

– Я сегодня дойду до избы! Я сегодня буду ночевать в избе, чего бы мне это не стоило!

Несмотря на то что запас сил у Андрея уменьшался с каждым пройденным километром, всё же идти по мари было значительно легче, чем по тайге. Ноги сами тащили его вперёд. Скорость его передвижения заметно возросла. Это наполняло его уверенностью, окрыляло и включало какие-то неведомые источники энергии. По пути встречалось множество звериных тропок. Следы принадлежали в основном копытным, хотя попадались и медвежьи, но их было значительно меньше.

Пройдя километра три, Андрей отчётливо увидел на горизонте очертания гор. Но он не мог с точностью разобраться, что это были за хребты. На относительно небольшой площади, радиусом не более пяти километров, находились несколько водоразделов: между Сыни и Эймнахом, между Эймнахом и Куандой, а чуть подальше – основной водораздел между Куандой и Баронкой. С этим последним всё более-менее понятно. А вот с первыми двумя дела обстояли гораздо хуже.

Андрей сделал небольшой привал. Жажда его мучила очень сильно, к тому же необходимо было свериться с картой и решить, по какому азимуту идти дальше.

Найдя подходящее сухое место, он снял рюкзак, достал из него бутылку с водой и с жадностью её выпил: всю, до последней капельки. Он сам не ожидал, что так получится. Но, в конце концов, до реки оставалось не более четырёх километров. Андрей рассчитывал, что не позднее, чем через полтора часа он окажется в устье Сыни!

Изучение карты внесло некоторую ясность в местоположение. Нужным ему водоразделом была, по-видимому, средняя горка. К её левому склону и нужно идти.

Опять заморосил дождик. Небо затянуло серой облачностью, голубые просветы куда-то исчезли, и Андрей понял, что пора надевать непромокаемую куртку. Хотя энцефалитный костюм и так можно было выжимать, но им руководила привычка, выработанная годами походов: тепло – пока идёшь, как только встанешь – проклянёшь свою беспечность, позволившую намочить остатки сухой одежды.

Марь стала более топкой. Ноги проваливались по щиколотку в мох. Приходилось прилагать усилие, чтобы с каждым шагом вытаскивать их обратно. Несколько раз то один, то другой сапог оставался в болотной жиже. Это сильно тормозило движение и очень нервировало. Как только пошёл дождь, марь будто бы задышала, превратилась в живой организм и начала строить всевозможные козни человеку, осмелившемуся без разрешения вторгнуться в её покинутые Богом дикие владения.

– Надо постараться проскочить участок Сыни с непроходимыми скальными берегами! – повторял Андрей, как заклинание. Он боялся, что иначе никуда сегодня не дойдёт.

Через полчаса дождь закончился. Андрей снял куртку и запихнул её обратно в рюкзак. И вдруг он обратил внимание на то, что вокруг стало абсолютно тихо. Воздух будто наполнился невидимыми электрическими проводами, которые тревожно гудели. Андрей пошевелился. Звук, создаваемый им при этом, был удивительно громким и резким, но он тут же поглотился окружающим пространством. Андрей сделал шаг. Всё повторилось. Что-то странное происходило на мари. Какое-то всеобщее оцепенение опустилось с неба, и это было неприятно и пугало. Наверное, Андрей просто не слышал здесь привычного шума реки, шелеста деревьев, крика кедровок и прочих звуков, которыми наполнена тайга. Тут ничего этого не было. И он пытался убедить себя в том, что причина странного явления ему понятна! Но никакие объяснения не могли рассеять страх от внезапно возникшего напряжения в воздухе, а теперь и внутри Андрея. И он даже начал чувствовать, как звон тишины постепенно нарастает и закладывает уши, затуманивает рассудок, опутывает тело, чтобы затянуть вниз, в болотную жижу…