Петр Сергеев - Когда открываются тайны (Дзержинцы) Страница 15

Через секунду Луняка стоял у креста. С него уже исчезло живое распятие. Все же Луняка выстрелил наугад, чтобы услышать ответный, но кладбище безмолствовало.

«Очередная хитрость или кончились патроны», — пронеслось в голове Луняки. И вдруг он увидел врага почти рядом. Тот замер, вдавливаясь в ложбину между двумя могильными холмиками. Колебаться было некогда. Диверсант, лежа, размахнулся ножом, но тут же получил сильный удар по голове. Он все же успел вонзить нож в чекиста.

— Сюда, товарищи! — негромко позвал Луняка на помощь. В голове непрерывно звенело. Сидя, Луняка чувствовал, что силы покидают его.

Поодаль замелькали штыки пограничников.

Низкорослый, с юркими глазами, начальник побережной милиции Бобров отчитывал своих подчиненных:

— Баб испугались, сукины дети! Да я вас всех в Особый отдел отправлю сейчас!

— Зачем всех, — остановил Боброва вошедший Рогов, положив на стол свой мандат. — Вами установлено, кто привел людей к барже? Молчите? Значит, не установлено. Лично вы были на месте происшествия? Тоже нет. Отсиживаетесь в кабинете, как полицейский пристав, распекаете подчиненных. Сколько ваших людей было разоружено толпою?

Бобров, хмурясь, молчит, исподлобья оглядывая милиционеров. Ему не хотелось, чтобы этот разговор продолжался при подчиненных. Но Рогова уже нельзя было остановить.

— Вы сообщили нам, что милиционеры разоружены...

— Нас окружила толпа...

— Значит, вы врали? Значит, вы в душе уже считали себя разоруженными? Сдайте оружие!

Бобров вскинул голову, заявив нервно:

— Я назначен Главным управлением. Имею заслуги...

Рогов не поддержал разговора.

— Немедленно оружие!

Бобров стал расстегивать портупею.

— Завтра в девять ноль-ноль зайдите в Особый отдел, там объяснитесь.

Приняв от Боброва револьвер, Рогов обратился к милиционерам:

— Дежурный отвечает за порядок в порту. Мне сейчас нужны только два человека. Добровольцы есть?

К Рогову подошел молодой паренек с наганом за поясом. К нему присоединился пожилой милиционер в коротком полушубке с красной повязкой на рукаве.

— Вы идите сейчас со мной не как милиционеры, а как агитаторы. И для связи. Оружие оставьте здесь. Я тоже без оружия. Понятно?

— Чего ж тут не понять...

Через несколько минут они были на берегу Днепра. Невдалеке, за пакгаузом, виднелся силуэт баржи. Оттуда отчетливо слышались голоса людей, доносился стук топоров. Рогов сделал знак рукой.

— Один со мной, другой здесь. В случае чего — бегом за подкреплением.

Рогов и молодой милиционер быстро зашагали дальше. Вот и баржа. Вокруг нее ожесточенная толпа с кирками, ломами, топорами.

Рогов вскочил на просмоленные доски, отодранные от баржи.

— Стойте!.. Кто вам позволил портить народное добро?

Перед Роговым выпрямилась молодая женщина.

— У меня муж с фронта пришел без рук. Лежит, замерзает. Когда воевал, нужен был комиссарам, а теперь пусть от холода помирает? Я сама вашу баржу разнесу в щепы...

Она подняла перед лицом Рогова большую железнодорожную кирку. Девочка лет шести, очень похожа на мать, стояла возле, прижимая к плечу охапку щепок.

Рогов вдруг смутился от бабьих отчаянных слов. С жалостью посмотрел на ребенка. Порыв северного ветра ожег колючим дыханием. Из посиневших рук девочки посыпались щепки. Она, хныча, принялась собирать их. Рогов, к удивлению милиционера и всей публики, присел на корточки и стал помогать ребенку. Женщина, не ожидавшая такого поворота дела, отбросила кирку в сторону, смущенно проговорила:

— Да разве бы мы позволили. Нужда гонит...

Люди смотрели на Рогова по-прежнему невесело. Он понимал это и искал подходящих слов.

В то время со стороны берега послышались ребячьи голоса. Гурьба подростков тащила к барже метавшегося из стороны в сторону толстяка с бородой, стриженной под лопату. От них отделился и побежал к Рогову худенький мальчонка лет десяти в просторном для него кожаном картузе. Он выкрикнул, указав на шумливую гурьбу:

— Самого Крутия словили. Это он кричал: «Разберем баржу на дрова!».

— А ты чей будешь, такой проворный? — спросил у мальчика Рогов.

— Я — Жуков Володька... папа мой на заводе слесарит...

К Рогову приблизилась женщина, у которой муж без обеих рук остался. Она робко шепнула Рогову:

— Это хозяин баржи... Правду мальчонка Жукова сказывает: Крутий начинал здесь. Его это кирка.

— Кирка его, а баржа теперь народная, — сказал Рогов, обращаясь к толпе. — На барже весной хлеб перевозить будем. Хозяину теперь все равно, его песенка спета, а мы с вами начинаем новую жизнь строить...

Удары топоров становились все реже. Рогов видел, как люди цепочкой и по одному брели по побережью прочь от баржи. Некоторые все же волокли за собой куски обшивки. Но таких было немного.

В толпе ребят завязалась возня. Широкоплечий, но страшно исхудавший подросток, повязанный рваным шарфом, из-под которого выглядывали колечки светлых кудрей, выхватил из-за пазухи столовый нож. Он провел им по колену и подошел к хозяину баржи. Крутий попятился, озираясь, глазами прося защиты у Рогова.

— Стой, дура, не зарежу, — разъяснил оголец. — Мы не головорезы, а честные беспризорники. Мы у тебя, буржуйская душа, пуговицы хотим отнять, чтобы не убег. Держи-ка штаны покрепче...

Парнишка расстегнул шубу, затем поддевку Крутия, потом, пританцовывая и припевая «Цыпленок жареный...», принялся обрезать брючные пуговицы.

— Теперь не убегешь! — выкрикнул Володя Жуков. Он поднял с земли две медные пуговицы и отдал их молодому милиционеру, пришедшему с Роговым.

Вокруг хохотали.

Рогов молча наблюдал за этой картиной, потом подошел к ребятам ближе, стал рядом с Крутием.

— Большинство из этих детей — сироты. Они ночуют в баржах и где попало. Что делать будем с ними, люди? — обратился Рогов к тем, кто еще не успел уйти от баржи. Ему никто не ответил. Женщины, охая и вздыхая, расходились. Рогов взял из руки беспризорника столовый нож.

— Как зовут?

— Сергей, — не сразу отозвался малыш. — А тебе не все равно?

— Одеть тебя хочу потеплее. — И внезапно крикнул на хозяина баржи:

— Снимай шубу!

Другие дети стояли, с любопытством разглядывая смелого красноармейца в командирской фуражке, сумевшего отогнать от баржи такую большую толпу.

— Разрешите, начальник, до утра здесь перебиться, пока новое жилье подыщем, — заговорил подросток с сильно обветренным лицом. На голове его еле держалась истрепанная буденовка.

— Не могу, — ответил Рогов.

— А что же нам делать?

— А где вы спали до этой баржи? Ты что, за командира у них? — обратился Рогов к пареньку в буденовке. Парень молчал.