Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 1 - Александр Черевков Страница 15

Было интересно на изделия смотреть, ну, а работать, тем более будет приятно. Только бы мне быстрее начать свою работу. Теперь моя работа зависела от расторопности людей дома ростовщика Мансура.

Собрал осторожно весь инструмент, и чтобы не разбудить Кейшима, тихо ушёл в дом. В своей комнате зажёг масляную лампу и на куске белой бумаги стал делать наброски будущего орнамента для резьбы на деревянных столбах Мансура.

Карандашом мне служили кусочки графита, которыми дети Ахмеда украшали свои красивые камушки и играли ими во дворе дома. Мне надо было сделать несколько эскизов.

— Ты не спишь? — услышал, голос Лейлы за спиной. — Пришла посмотреть на тебя спящего.

Она присела рядом со мной. Ничего не ответил ей, но, когда повернулся в её сторону, так наши чувства сами сказали всё за нас. Её глаза и губы были так близки, что всё произошло, само собой.

Потерял разум и способности владеть своими чувствами. Наши губы слились в едином поцелуе, а сердца так сильно застучали, что казалось, они вот-вот выскочат наружу.

Совершилось то, чего мы страстно хотели и сильно боялись. Наши тела соединились в едином порыве и были подвластны движению любви. Нарушил девственность Лейлы.

Она того сама желая, стала страстно извиваться подомной, нарушая стонами окружающую нас тишину.

Мы так были увлечены друг другом, что не заметили, как в дом вошёл старик Альман.

— Дедушка, прости нас! Мы жить не можем, друг без друга. — в один голос взмолились мы, когда заметили присутствие Альмана. — Мы сами не знаем, как это могло случиться. Аллах соединил нас. Сам Аллах соединил наши души и тела.

— В том нет вашей вины, — успокоил нас, Альман. — На то воля Аллаха. Лишь он может управлять чувствами. Раз он пожелал, чтобы встреча произошла, то так тому и быть. Всё во имя Аллаха!

Лейла поцеловала руки Альмана. Последовал её примеру. Старик снял с Лейлы ночную рубашку, испачканную кровью нарушенной девственности, понёс рубашку Ахмеду.

Мы не знали, как поступать дальше. Ждали развязки, прижавшись, друг к другу в постели испачканной девственной кровью. Теперь никто не мог разлучить нашу любовь.

Прошло пару минут, прежде чем в комнату вошли старики, а за ними отец и мать Лейлы. Мать внесла в комнату ночную рубашку Лейлы, испачканную девственной кровью, положила на постель перед нами.

Затем наклонилась над нами и поцеловала каждого в лоб. Следом за матерью поцеловали нас отец Лейлы и оба старики. После чего прочитали молитву во имя Аллаха.

Без слов мы поняли, что родственники одобрили наши действия, совершенные по воле Аллаха. С этого момента мы стали, как муж и жена. Лейла и, поцеловали руки каждому из старших.

После этой церемонии благословения, нам принесли чистую белую одежду, надели её на нас. В этом наряде мы вышли во двор, который стали накрывать не проданными коврами.

Во дворе все представители большой семьи. На коврах разложили праздничное угощение. Меня и Лейла усадили на почётное место. Из моей комнаты вышла мать Лейлы и показала всем ночную рубашку дочки, запачканную девственной кровью.

Все присутствующие стали поздравлять нас и класть к нашим ногам подарки. Каждый, трогал нас руками за голову, а мы трогали их руки. Когда поздравления закончились, Ахмед сделал жест рукой и пригласил всех отведать праздничную пищу.

Во время трапезы никто ничего не говорил. Одобрительно показывали руками в нашу сторону, а жестами своими хвалили хлеб и соль праздничного двора этого дома.

Весь этот день в доме был праздником. После того, как мы с Лейлой, фактически, стали мужем и женой, у меня появилась большая ответственность за семью Ахмеда, так как его семья теперь по-настоящему стал моей семьёй.

С нетерпением дождался, когда за мной пришли люди Мансура. Взял с собой инструмент и отправился в дом ростовщика. На пыльных улицах Медины меня настороженно провожали взглядами прохожие и седые старики с чётками в руках.

В глазах людей тайное беспокойство о неизвестности, которую нёс с собой, в своём сознании. Охрана, сопровождавшая меня по городу, держалась от меня на почтенном расстоянии.

Словно охраняла ни меня, а своих горожан, у которых мог разрушить уклад повседневной жизни, сложившийся веками. Возможно, что так и должно было произойти с моим присутствием, так как сюда принёс иной быт и культуру?

11. Труд во имя свободы

За время ожидания работы двор ростовщика очень сильно изменился. Средина огромного двора была занята семью разноцветными шатрами. В каждом шатре находился один деревянный столб, закреплённый в горизонтальном положении, так, как сказал Мансуру.

Места опор столбов под домом и навесами были укреплены свежеспиленными деревьями.

Вблизи таких деревьев не было. Значить хозяин двора посылал своих людей в другие места, где росли деревья.

Мне было жалко спиленные деревья. В этих местах при таком количестве деревьев мог быть хороший оазис, который укрывал от зноя большое количество животных и людей.

Но отпустим это решение на волю Аллаха, который распорядился спилить деревья. Ни стал выбирать столб к лучшей работе. Сказал людям ростовщика поднять к верху края первого шатра, чтобы можно было работать при дневном свете большую часть времени.

Столб из белой древесины. Хорошо ошкуренный и гладкий ствол, как бумага под роспись.

Это меня сразу вдохновило и обрадовало. Таким образом, мне будет легче и быстрее утвердиться в глазах Мансура.

У меня закрепилась уверенность в работе, в победе семьи Ахмеда, которые с надеждой отпустили меня работать у ростовщика. Первый орнамент посвятил своей родине России.

Расчертил ствол русским растительным орнаментом. Чтобы между столбами был единый стиль рисунка, опорную часть верха и низа решил украсить резьбой в виде греческих и римских колонн, которые видел вовремя своего путешествия по Греции и Италии.

На роспись первого столба у меня ушёл целый день. Только сумерки будущей ночи прервали мою работу.

— Скажи людям, чтобы никто не подходил к шатрам и к столбам, — сказал, Мансуру, перед уходом.

— Не беспокойся, —