Джеймс Кервуд - Старая дорога Страница 16

— Я рада, что вы согласились прийти, мсье Брант! — сказала она на чистейшем французском языке и таким тоном, будто свидание было условленно заранее. — Я с самого утра с нетерпением жду вас. Добро пожаловать!

— Вы ждали меня? — переспросил он с удивлением.

Но раскатистый смех Сент-Ива перебил его.

— Сестра по телефону рассказала мне о вас и просила привести вас в Квебек, живым или мертвым, но при этом предупредила, чтобы я, ни наяву, ни во сне, не обмолвился ни единым словечком, которое могло бы навести вас на мысль, будто вас заманивают в западню…

— Гаспар! Я ни о какой западне не говорила!

— Не говорила, но я читал твои мысли!

Краска залила щеки девушки и, глядя на Клифтона, она вызывающе вскинула подбородок. Вдруг заиграли алмазами крошечные золотые точечки у нее в глазах — «как крошечные рябинки на лепестках лесных фиалок — следы поцелуев фей», — подумал Клифтон.

— Так брат не передал вам моего приглашения и то, что я поручила ему, мсье Брант? — спросила она.

— Кроме того, что вы передали мне через Бенедикта Эльдоза, и за что я вам очень обязан, я ничего больше не слыхал.

— Он не сказал вам, что для меня очень важно повидать вас на этой неделе?

— Скажи я ему это, Антуанетт, он захотел бы ехать поездом или автомобилем, и вся наша прогулка была бы испорчена, — перебил ее Сент-Ив.

Антуанетта Сент-Ив так вскинула головкой, оборачиваясь к брату, что кудри ее разлетелись и в них зажглись огоньки.

— За это, — сурово сказала она, — ты не получишь письмо, которое пришло на твое имя, письмо от Анжелики Фаншон.

Сент-Ив с отчаянием всплеснул руками.

— От Анжелики? Антуанетт, умоляю…

— Нет, нет, не получишь, по крайней мере до тех пор, пока не примешь ванну и не помучаешься немного. С твоими шутками, Гаспар, мы попадем когда-нибудь в беду…

Она повернулась к Клифтону и вдруг заговорила по-английски.

— Мне очень жаль, мистер Брант, Гаспару следовало сказать вам. Я виделась с миссис Эльдоз несколько часов спустя после вашего ухода и, когда услыхала от брата, что вы с ним вместе странствуете, была страшно изумлена, потому что нет в мире человека, которого бы мне так нужно было видеть, как вас. Я даже сказала брату, чтобы он объяснил вам, что это я была в комнате Ивана Хурда в тот день, когда вы… обеспокоили его.

Глаза ее весело заискрились, когда она вспомнила инцидент с Хурдом. Это вернуло Клифтону мужество. Он подумал, что дал вывести себя из равновесия очень миниатюрной особе, не крупнее, пожалуй, симлской вдовушки, хотя она и производит впечатление более высокой. При этом она так же мило женственна. Но Клифтон сразу почувствовал разницу между этими двумя женщинами. Симлская вдовушка, если бы ей пришлось бороться, добивалась бы своего слезами и лаской, а Антуанетта Сент-Ив — побеждала ли бы она или умирала — одинаково гордо вскидывала бы головку, и в глазах ее, хотя бы они наливались слезами, все горели бы те же ровные, с сероватым отблеском огни, что таятся в их бездонной глубине. Второе было Клифтону больше по душе.

— Я слышал ваш голос, — заговорил он. — И вернулся бы, если бы у меня не кружилась голова. Я был удивлен, как никогда, а сейчас я, как никогда, рад встрече с вами.

— Странно. Я боялась, что вам это будет неприятно. Вы такой женоненавистник…

— Вам это сказала Клэретт Эльдоз?

— …и так не переносите стриженых женщин, впрочем, это ко мне не совсем относится, и вьются у меня волосы от природы, прошу заметить…

— Это вы от нее слышали?

— Это и многое другое, так что мне кажется, будто мы с вами давно знакомы. Но… несмотря на все ваши недостатки, — по-видимому, безнадежно неисправимые, — вы — борец по натуре, я в этом убедилась воочию. Если бы не это, я бы, наверное, не заинтересовалась вами.

Сент-Ив мягко тронул сестру за плечо.

— Письмо Анжелики Фаншон?..

— После ванны и обеда, Гаспар.

— Но там могут быть важные известия…

— Думаю, что да.

— И не дашь?..

— Нет!

— Ну, если так, спешим, друг Клифтон. Эта милая сестрица моя упряма, как сам Сатана, — и с этими словами он нагнулся и с нежностью влюбленного поцеловал сестру в голову, в то место, где волосы разделялись пробором. И почти одновременно рука Антуанетты вытащила из-за корсажа письмо, которое она протянула брату.

— За этот поцелуй простится тебе сотня прегрешений, Гаспар, — мягко сказала она. — Надеюсь, письмо порадует тебя?

Поднимаясь по лестнице вслед за Сент-Ивом, Клифтон вспоминал, как при поцелуе брата озарилось нежностью лицо Антуанетты, словно солнце вдруг выглянуло из-за тихо прекрасного облака. Одного такого взгляда довольно, чтобы человек почувствовал, как хороша жизнь!

Клифтон одевался после ванны, когда в комнату вбежал Сент-Ив. Лицо его пылало. В руках он комкал письмо.

— Порадовало, как же! — воскликнул он. — Женская наглость, коварная лживость… чего только нет на этих двух страницах. Настоящему мужчине это… это…

— Что же там сказано? — попытался Клифтон остановить его.

— Сказано?! Ничего там обо мне не сказано. С начала и до конца оно полно Аяксом Трапье — какие у него лошади, да какой он чудесный человек, да как он катается с ней каждое воскресенье! Это оскорбление, мсье, и я жажду крови человека, который всему причиной! Чего ради она посвящает меня в дела этого мерзавца, который откупился от военной службы, который готов любой ценой добиваться ее…

— Покажите мне письмо, Гаспар!

Сент-Ив расправил на ладони смятое послание и протянул его Клифтону. Тот, читая, улыбался, а лицо Гаспара все темнело.

— Дело ясное, — ответил Клифтон, — брат Альфонсо во многом, кажется, прав, и в данном случае — тоже. Вы несообразительны, Сент-Ив: Анжелика Фаншон написала это письмо, потому что любит вас без памяти и прибегает к обыкновенному женскому приему, чтобы вернуть вас, пока не поздно. Вы поссорились с ней?

— Не сходимся во взглядах. Она считает, что я ни на что не годный бродяга, потому что люблю леса и реки больше, чем фермы, лошадей и свиней.

— А вы любите ее и не хотите уступить?

— Не хочу, чтобы меня обошла женщина и этот поп из Сен-Фелисьен, который уговаривает ее выйти за Аякса Трапье и наплодить двадцать штук детей.

— И что же вы намерены делать?

— Все кости переломать Аяксу Трапье!

— Прекрасно! Займемся этим при первой возможности. Я полагаю, что Анжелика все глаза себе выплачет, если узнает, что вы подвергаетесь опасности, но во всяком случае, кто бы ни победил в состязании — ничего, кроме хорошего, из этого не получится.

— Так вы думаете, что она любит меня?

— Я в этом уверен.

— Будь это так, я был бы согласен владеть фермой… при условии, если бы я мог пустить землю в залежь, и если бы ферма была расположена вблизи одной из больших рек, и если бы этот вонючий хорек, Аякс Трапье, запах которого оскорбляет мое обоняние, жил в соседнем округе…