Александр Марков - По законам ненависти Страница 16

Небо потемнело от дыма. Он вспухал, как огромные кукурузные зёрна, которые бросили на сковородку, чтобы приготовить из них попкорн.

Пожарные, когда огонь чуть поутих, стали заливать его тоннами пены, они ведь не могли простаивать без дела и смотреть просто так на разгулявшуюся стихию, но пламя всё не унималось, у него было слишком много «съестного». Вблизи от хранилища можно было находиться разве что в жаростойких скафандрах, так там было горячо. Полицейские растянули заграждения, но Игорь умудрился за них пробраться. Прикрывая рукой лоб, он всё хотел подобраться поближе к этому чудовищному пожару, стиснув зубы, делал короткие шажки, а в это время горячий воздух лизал кожу на его лице и руках, врывался в лёгкие, обжигая их. Зубцов не хотел сдаваться и, наверное, вскоре у него прямо на теле задымилась бы футболка.

– Брось! – кричал Сергей, надеясь, что оператор его услышит.

Теперь ёмкости, которые давно уже покорёжились и почернели, просто горели, а не взрывались, как бомбы, начинённые взрывчаткой. Даже от маленького газового баллона при пожаре получается такой взрыв, что он выносит панели в домах и рушит межэтажные перекрытия, что уж говорить, когда взрывается ёмкость, в которой несколько десятков тонн нефти? Такой пожар угаснет, только когда сгорит всё, что может сгореть. Частично нефть впиталась в землю и выжгла её на глубину десятка сантиметров. На этом месте будет только пепел, в который превратились трава и почва. Странно, но активисты «Гринпис» страшного урона экологии и природе Сербии не замечали, предпочитали привязываться к китобойным судам, а не ставить палки в колёса натовским воякам…

Комов мог согласиться с мнением «демократических» стратегов, что и сигаретная фабрика (от которой не оставили камня на камне) тоже – объект военного значения. Речь даже не о том, что без сигарет солдатам, привыкшим к куреву, придётся туго. Просто в военное время производство сигарет частенько перепрофилируется на изготовление патронов, потому что и у тех, и у других одинаковый диаметр.

Но Сергей никак не мог понять, сколько не ломал над этим вопросом голову, зачем нужно было бомбить фабрику по производству сока? То ли её приняли за какой-то другой объект, то ли натовцы решили стереть с лица земли все предприятия Югославии? На следующем этапе они, видимо, примутся за фабрики детского питания…

Прикинув по карте расстояние до Таково, Комов решил, что ехать придётся не больше часа. Вот только карта его катастрофически устаревала, большинство мостов через реки можно было с неё стирать или зачёркивать, чем Сергей и занялся по дороге.

Переправ почти не осталось. Приходилось по старинке искать брод и таким образом преодолевать водные преграды, моля господа бога (или кто там сидит на небесах?), чтобы вода не залила двигатель, и он не заглох посреди речки. Что они вымокнут до нитки при этом – не страшно. Страшно то, что сами они ни за что не вытянут из реки заглохшую машину. Придётся выходить на большую дорогу за помощью, падать в ножки беженцам из южных районов, которые пожитки свои везут на тракторах с прицепами.

Чего только в этих прицепах не навалено! Рядышком теснятся и люди, и животные – мычащие, хрюкающие, блеющие. На таких средствах передвижения обездоленные колесят по всей стране, таская с собой весь свой «дом», как улитка, да и скорость схожая…

Таких тракторов и маленьких грузовиков они встречали множество. Сергей видел, что Игорь ёрзает на заднем сидении, не оттого, что сидеть там неудобно или он захотел выйти из машины по нужде (чай, не постеснялся бы попросить). Оператор провожал взглядом караваны беженцев, и чувствовалось, что он очень хочет включить свою камеру.

И вправду, почему они пропускают этих людей мимо и не снимают? На это совсем мало времени уйдёт. Зато вот оно – доказательство того, что именно сербы подвергаются геноциду, бегут из веками обживаемых мест, а то ведь натовцы бомбардировки Югославии объясняли тем, что якобы в Косово геноциду подвергались албанцы… На самом-то деле, сербы остались в числе немногих, кто не прогнулся под северо-атлантическим катком, за рулём которого сидели американцы. Вот и надо их было под любым предлогом изничтожить.

Завидев очередной караван, Комов попросил Радко остановиться. Машина съехала на обочину. Мотор на всякий случай глушить не стали, а то вдруг придётся быстро покидать это место? Тогда секунды, которые потребуются, чтобы двигатель завести, могут стоить им жизни…

– Эти точно из Косова едут, – сказал Радко, посмотрев на приближающийся трактор.

С чего он это взял? Что у тамошних жителей есть какие-то остро выраженные этнические особенности? Вот Сергей никогда бы не определил, кто из Тульской области, а кто – из Воронежской. Разве что по номерам машин. Но ведь на тракторе, который осмотрел Радко, не было никаких номеров.

Игорь быстро вытащил камеру и стал снимать с плеча. Трактор, кашлянув тучей дыма, затих, но на обочину не съехал, загородив всю левую часть дороги.

Радко вежливо сказал что-то напоминающее «доброго пути вам», а то ведь в прицепе сидели люди угрюмые, в возрасте, в руках у кого – автомат Калашникова, а у кого – берданки, старые, времён Первой мировой, с ними ещё предки этих людей, наверное, входили восемь с половиной десятилетий назад в Косово, отбив его у турок. Там было некогда их Куликово поле, битву на котором сербы и их союзники проиграли, и более чем на полтысячелетия на этих землях воцарилась Османская империя.

Сергею врезался в память рисунок из учебника истории. Там изображалось, как во время Косовской битвы Милош Обилич вонзает свой меч в грудь турецкого султана. Удивительно, но Комов запомнил и имя этого героя, и то, что он сделал, хотя очень многое из того, чему учили в школе, давным-давно забылось.

Судя по тому, как держали беженцы своё оружие, дело это для них привычное, да и то – мало ли кто на дороге встречается. Комов даже подумал: не ровен час, начнут стрелять… Радко старался изо всех сил, пытаясь разговорить сидевших в прицепе, но это у него совсем плохо получалось.

– Чего тебе надо? – наконец спросил угрюмый старик. У него было сухое морщинистое лицо и такие же сухие и морщинистые руки.

– Узнать хочу, что на дороге творится. Куда направляетесь?

– А сам-то куда едешь?

– В Таково, – сказал Радко и, прикинув, что вряд ли эти люди будут припоминать россиянам, что те не поставили зенитные комплексы в Югославию и страна оказалась точно раздета, сообщил, что вместе с ним едут два русских журналиста.

– На дороге стреляют… – нахмурился старик и замолчал.

Молчали, стиснув губы, и мужчины, недовольные тем, что их остановили. Судя по всему, это были ополченцы. Если покопаться в их судьбах, то за спиной у каждого много чего найти можно. Но судить об их делах по законам мирного времени было нельзя. Как поступать, если в дом тебе ломится вооруженная толпа? Они тебя не просто выгонят, сначала у тебя же на глазах убьют всех твоих родственников, а потом и твоя очередь подойдёт. Толпа опытная, сразу умереть не даст, ей ведь развлечения нужны. Вот и будешь ты, умирая, мучиться ей на потеху…