Кавказская крепость - Сфибуба Юсуфович Сфиев Страница 16

вернулся в свой кабинет. Он был в приподнятом настроении. Глава МАХ Турции был доволен последними успехами службы, возглавляемой Мехметом. Еще бы: Мехмет многое сделал для турецких разведывательных органов. Установив тесный контакт с резидентом Сикрет Интеллидженс Сервис Джимом и представителями некоторых других разведок, он принял меры, направленные на усиление подрывной деятельности против СССР. Успехи налицо: по его личной инициативе создана новая организация — Народная партия горцев Кавказа, во главе которой стоят такие авторитеты из кавказских эмигрантов, как Тарлан, Хараев, Коцев, Насур и другие, создана хорошая агентура для использования ее против Советского Союза. Самое главное — принят на службу МАХ эмигрант Гюлибей, налажена работа по изданию журнала «Кавказ», который регулярно переправляется на «ту сторону».

Руководитель Милли Эмниует Низмети по достоинству оценил заслуги Мехмета. Теперь и он должен воздать должное своим людям. Первый, кому Мехмет обязан, — Гюлибей. Это он организовал квартиру-ловушку в приморском городе, в порт которого часто заходят советские суда. Он же приобрел ценных агентов не только в тех местах, где бывают иностранные моряки, но и на территории противника. Плюс ко всему щупальцы Гюлибея дают неплохую «продукцию».

Гюлибей, приехавший поездом Стамбул—Анкара, бродил по улицам новой турецкой столицы, чтобы убить время, оставшееся до приема у Мехмета.

Мехмет готовился к этой встрече. Едва Гюлибей успел закрыть за собой дверь кабинета, как навстречу ему с погонами в руках быстро поднялся сияющий Мехмет. Подойдя к дагестанцу, турок положил погоны на его плечи и по-дружески обнял гостя.

— Друг мой, о твоих успехах знает весь офицерский корпус МАХ. Я положил погоны на твои мужественные плечи по личному поручению главного шефа Милли Эмниует Низмети. Ты достоин быть капитаном турецкой разведки.

— Эфенди, мои скромные успехи во славу могущественной турецкой разведки связаны только с вашим именем.

— Не скромничай, капитан! Твои кадры уже оправдали наше доверие. Особенно по душе шефу действия Мюжгель. Слишком большой риск... Советский моряк мог обратиться к консулу своей страны или капитану судна, и тогда...

— Тогда, эфенди, я был бы сейчас не рядом с вами в позолоченных капитанских погонах, а в помещении, что находится под нами, — продолжал Гюлибей, улыбнувшись.

— Ты прав, мой друг. МАХ не любит офицеров, которые проваливаются, — серьезно ответил Мехмет.

— Не беспокойтесь, эфенди. Пока я руковожу вашим заведением в приморском городе, провалов не будет, — самоуверенно сказал дагестанский эмигрант.

— Твое заведение находится в одном из укрепрайонов Турции, и работники советского ОГПУ усиленно интересуются этим районом.

— Я понимаю вас, эфенди.

— Советы со всей тщательностью проверяют лиц, допускаемых к загранплаванию. Будь осторожен с Топоридзе. Русские могут использовать его против нас.

— Маловероятно. Шевкет и Мюжгель долго следили за Топоридзе.

— Они следили за ним на нашей территории, где все иностранцы, как тебе известно, ведут себя так, как их инструктируют. Чтобы проверить преданность людей, которых мы вербуем из вражеского стана, им нужно давать особые задания. Скажем, ликвидировать какого-нибудь ответственного советского чиновника, устроить поджог, взрыв, склонить военнослужащего армии на нашу сторону...

— Верно, эфенди. Однако не забывайте, что после этого и нашему человеку нелегко будет остаться незамеченным. Все же советская разведка, хотя она и отказалась от методов и форм работы разведки бывшей русской империи, неплохо взялась за дело. В этом я убедился еще в двадцатых годах, когда чекисты переловили всех наших и английских агентов, как цыплят. Наш друг Джим до сих пор не может забыть Кларка, которому не помогли даже усы ленкоранского батрака, — расхохотался Мехмет. Но тут же став серьезным, закончил: — Не будем падать духом.

— Не будем падать духом! — с пафосом повторил дагестанец.

— Все забываю спросить у тебя, — снова начал Мехмет, — как ведет себя метрдотель «Кара дениз»? Наш друг Шевкет доверяет ей?

— Мюжгель, конечно, не обычная шлюха, которыми переполнены ночные заведения Стамбула, Анкары, Карса да и нашего города. Она знает себе цену. Турчанка обслуживает не только советских моряков, но и других. Однако Шевкет, как мне кажется, не особенно доверяет ей.

— Шевкет, видимо, не знает, что Мюжгель — слуга двух господ.

— Когда мы устраивали Мюжгель в бар Шевкета, ему было кое-что о ней сказано. Наш болгарский соотечественник не глуп и к выполнению моих поручений относится серьезно. Следовало бы отметить и его заслуги перед МАХ.

— Я возьму у шефа разрешение. Но половину суммы, предназначенной ему, оставь для нас. Только об этом никому ни слова, не то придется нам с тобой спуститься в помещение, о котором ты только что говорил. Канадскому наследнику хватит и половины. Пусть побольше обдирает своих танцовщиц, как можно выгоднее используя для этой цели их достоинства.

— Я очень ценю ваше мнение, эфенди.

— Приезжает ли к тебе наш общий друг?

— Его величество бывший император бывшей мусульманской империи Кавказа, ныне вождь нашей партии Тарлан иногда бывает у меня.

— Как ведет себя бывший император?

— Слишком откровенен: не только со мной, но и со всеми. Однажды рассказал моим гостям о том, что он сделал по вашему заданию.

— Что именно? — испуганно спросил Мехмет, в упор глядя на собеседника.

— По словам Тарлана, он по вашему поручению устроил дагестанских эмигрантов на подходящие должности в разных государствах. Бывший полковник царской армии Рашидов назначен начальником второго отдела Польского генерального штаба, ведущего работу против Советов.

— Что еще проболтал Тарлан?

— Своего теоретика и главного идеолога Хараева Тарлан отправил в Женеву, где тот должен устроиться посланником какого-нибудь азиатского государства. Хараев, по словам Тарлана, за какие-то услуги получает деньги от японцев и немцев. Он пишет, кажется, научный труд «Происхождение ислама»... Братья