Анатолий Королев - Искатель, 2014 № 11 Страница 17

— Конечно. У нас других авто нет.

— О чем еще говорить? Ладно, ты иди, Анатолий Григорьевич. Мне надо побыть одному.

Когда майор ушел, полковник попросил секретаршу Леночку сварить ему самого крепкого кофе.

Через некоторое время, потягивая из чашки терпкий бодрящий напиток, Ярцев глубоко задумался. «Ленька Пантелеев, Фартовый и Бес. Одно это лицо или нет?»

Полковник колебался. Мнение его разделилось поровну — пятьдесят на пятьдесят. В одном он уже не сомневался, что Пантелеев если и не сам Бес, то лично с ним был знаком и сейчас отрабатывает заказ. Если все же это Бес, то становится понятным, почему он не признается в этом. Наверное, удачно законспирировался и дорожит своим положением. Есть еще два способа проверить Бес это или другой человек. Первый — эксгумация трупа на зоне, где, как утверждает начальник колонии, был похоронен Бес.

Этот способ сложный и для получения разрешения от прокурора нужны веские доказательства. Пока их нет. Есть только предположения и догадки. Остается последний, не очень надежный. И болезненный для двух человек. Для него, полковника Ярцева, и, главное, для Вадика Баранова, бывшего сына Александра Баранова, то есть Беса. Михаил Яковлевич неплохо разбирался в психологии и чувствовал, что. каким бы отъявленным бандитом ни был Бес, он мог попытаться разыскать своего бывшего сына (по суду он был лишен отцовства). Зачем бы он стал разыскивать Вадика? Да хотя бы для того, чтобы попросить у него прощения. У жестокого убийцы пробудилась совесть? Маловероятно. Абсурд. Но не исключено. У Беса на воле никого не осталось кроме бывшего сына. Но захочет ли Вадик видеть бывшего отца, убившего на его глазах маму? Это другой вопрос. Бес не привык считаться с мнением других. Но попытаться найти Вадика он может. Если сделает попытку, то это точно Бес. Тогда останется выяснить, каким образом он воскрес. А может, вообще не умирал?

Михаил Яковлевич положил тяжелую ладонь на телефонный аппарат, подумал, подумал и, тяжело вздохнув, набрал номер директора детского дома № 3.

Трубку долго не брали, но вот наконец в ней раздался неспокойный женский голос.

— Алло, слушаю вас.

— Маргарита Семеновна? Здравствуйте! Это полковник Ярцев из городского уголовного розыска. Не забыли меня?

— Михаил Яковлевич, если мне не изменяет память?

— У вас прекрасная память, Маргарита Семеновна.

— Здравствуйте, полковник! — Голос директора оживился. — Если бы вы знали, как я рада вашему звонку. Сама хотела позвонить, но не решалась.

— Почему, есть проблемы?

— Одна имеется. Но очень серьезная. Однако не хотелось бы о ней говорить по телефону. Есть на то причина.

— А если я к вам подъеду?

— Когда?

— Прямо сейчас.

— Я буду очень рада. Примите мой совет — езжайте не один. И оружие не забудьте.

— Так серьезно?

— Думаю, что да. Оно может пригодиться.

— Тогда выезжаю. Немедленно.

Полковник достал из верхнего ящика стола пистолет Макарова, передернул затвор, поставил пистолет на предохранитель, накинул гражданский плащ, сунул пистолет в карман и торопливо направился на улицу, к своей «Волге».

Садясь в машину, спросил у водителя:

— Сержант, оружие при себе?

— Как всегда, товарищ полковник. Предстоит стрельба?

— Может быть. Как на фронте. Только передовой не видно. Она везде.

Улица Черемховская. Детский дом № 3 — серое двухэтажное здание с отбитой местами штукатуркой. Вокруг клены, березы, рябины. Опавшие листья усеяли двор, отчего он выглядит большим красно-желто-зеленым ковром. Зеленого цвета меньше. Преобладает красный — это постарались клены.

Ребятни во дворе нет. Время послеобеденное. Мертвый час.

Ярцев приказал водителю оставаться в машине и глядеть в оба, а сам прошел внутрь здания. При первом же взгляде в глаза бросалась бедность заведения. Пол дверь и окна просили свежей краски, стены не отказались бы от красивых картин и красочных стендов, но им приходилось довольствоваться одной лишь доской информации, на которой были приклеены приказ директора и график дежурств по дому.

У входа полковника задержал охранник — маленький человечек преклонного возраста с бледным лицом и в очках с мощными линзами.

— Вам к Маргарите Семеновне? — сурово переспросил он и потребовал документ. Затем долго сверял фотографию на удостоверении полковника непосредственно с оригиналом. Он смотрел в лицо Ярцева снизу вверх с таким удивлением, словно впервые увидел высокого атлетически сложенного человека. Наконец разрешил: — Проходите. Маргарита Семеновна на втором этаже. Дверь против входа.

— Благодарю.

В кабинете директора — скромнее скромного. Мебель старая, потертая, изготовленная, похоже, вскоре после Великой Отечественной.

Маргарита Семеновна низенькая, круглолицая женщина в возрасте, с мягкими добрыми чертами лица, чем-то напоминала народную любимицу, композитора Пахмутову.

Поздоровавшись, она постеснялась полковника и не села за свой директорский стол, а присела на скрипучий стул возле торца стола. На лице ее Ярцев уловил нешуточную тревогу.

— Маргарита Семеновна, вижу, что вы чем-то встревожены. Что у вас произошло?

— Вы представляете, вчера заявился, кто бы вы думали? Александр Баранов, которого осудили за убийство год тому назад и лишили отцовства. Вадик, его бывший сын, воспитывается у нас.

— Александр Баранов?! — не сдержал удивленного возраста Ярцев.

— Он самый.

— Продолжайте.

— Так вот, этот уголовник потребовал, чтобы я устроила ему свидание с Вадиком. Это какая была бы травма для мальчика, если бы он вновь увидел бывшего отца, убившего на его глазах маму! Он и так много пережил. Только успокаиваться начал. Меня от страха и негодования всю заколотило нервной дрожью. И как я только сообразила соврать этому мерзавцу! Сказала, что Вадик и еще трое ребят заболели гриппом и находятся в инфекционном отделении больницы номер восемь. И что никого туда не пускают, даже и пытаться не нужно. Сказала, что пусть он приходит сюда через неделю. Тогда и повидается. Про себя я подумала, что за это время свяжусь с полицией и посоветуюсь, как мне быть дальше. Но Баранов словно прочитал мои мысли. Он мне зло так сказал: «Если ты, тетка, меня обманула, то тебе не жить. Я схожу в восьмую больницу, проверю, там ли мой сын. А ты запомни: если позвонишь в ментовку — я тебя прикончу. Твой телефон на телефонной станции будут прослушивать мои друзья. И мобильник тоже. У меня везде свои люди».

— Ну, насчет прослушки он загнул, — заметил Ярцев. — Хотел вас запугать. Боялся засветиться. Маргарита Семеновна, вы уверены, что это действительно был Александр Баранов?