Эрхард Дикс - Тревожная служба. Сборник рассказов Страница 17

— Теперь вы солдат, — произнес кто-то.

— Да, — ответил Цайлерт.

Военнослужащий с перевязанной головой заметил:

— Нужно отвечать «Так точно, товарищ унтер-офицер».

Цайлерт хотел сострить по этому поводу, но лишь молча кивнул: ведь он находился на службе.

На Цайлерта градом посыпались предметы снаряжения, некоторые из них оказались неимоверно тяжелыми. Тут же ему протянули список, вернее, не список, а целую книгу, где ему предстояло расписаться. Он в спешке нацарапал в многочисленных графах корявую букву «Ц» с причудливо изогнутым росчерком.

Теперь перед ним встала проблема транспортировки всего полученного имущества. Цайлерт, недолго думая, надел на себя все, что можно было надеть, натянул шинель, на ремень нацепил самые разные предметы, которые бог знает как назывались и для чего предназначались, и туго подпоясался. Остаток снаряжения — все, что не уместилось на нем, — пришлось взять в обе руки. Этот маскарад развеселил Цайлерта, и он улыбнулся.

Громко топая, он сбежал вниз но лестнице и с облегчением заметил, что очередь исчезла. Он вытер пот со лба и успокоился. На втором этаже «крепости» (так называли казарму унтер-офицеры) Цайлерт пересек длинный вестибюль, вошел в спальное помещение и бросил весь свой груз в угловой узкий шкаф. Затем сел на койку, под которой стоял его чемодан. Когда с верхнего этажа вернулись все обитатели этой комнаты, Цайлерт крикнул, четко разделяя слога, как будто выступал на митинге:

— Това-ри-щи! — И привлек к себе внимание, — Итак, товарищи солдаты!.. — Цайлерт сделал паузу и продолжал: — Впрочем, мы еще не познакомились друг с другом. Меня зовут Вернер Цайлерт. Обидных прозвищ и ласкательных имен не имею, но это ничего не значит: вы можете исправить это упущение.

Солдаты заулыбались и назвали свои фамилии.

— Вот и представились друг другу, — сказал кто-то.

И все же, хотя парни и развеселились немного, настроение у них вовсе не было праздничным от того, что они перешагнули порог казармы.

Потом слово взял маленький слесарь-инструментальщик. У него была на редкость странная фамилия. Услышав ее, многие прыскали в кулак. Да, далеко не каждый мог похвастаться фамилией Хюндхен[9]. Однако Хюндхен, видимо, умел произвести впечатление на публику.

— Люди, — сказал он, и это была потрясающая новость, — унтер-офицер с перевязанной головой будет нашим начальником. Это точно.

Цайлерта это почему-то испугало, а почему — он и сам толком не мог бы объяснить. «Надо же, именно тот самый, — подумал он. — Но ничего, я полажу со своим командиром отделения, найду к нему подход...»

И все же что-то не давало покоя Цайлерту. В памяти всплывало чье-то лицо. Он нервно почесал затылок. Не может быть! Но нет, он не ошибся. Унтер-офицер с повязкой на голове был похож на его старого школьного товарища. Они учились тогда в седьмом классе. Мать этого мальчика ушла от мужа, который превратил ее жизнь в ад, и переехала с сыном в город. Паренек после этого лишь один раз появлялся в деревне. Это было время сбора вишни. Он до отказа набил себе брюхо вишнями и вернулся в город. А спустя полгода отец паренька рассказывал, будто этот паршивец удрал на Запад, перелез через проволочные заграждения и удрал. Там, у реки Верра. Некоторые не верили отцу, но, что произошло на самом деле, никто толком не знал.

Нет, Цайлерт не ошибся. Это — Ларендт, Ларендт из Мюленталя.

Солдаты из комнаты два-ноль-два распихали горы предметов одежды и снаряжения по шкафам и тумбочкам и теперь копались в них, безуспешно стараясь навести порядок, хоть мало-мальски похожий на военный.

Никто не заметил, как появился командир отделения. Остановившись в дверях, он рассматривал своих солдат. Цайлерт, случайно обернувшись, заметил ослепительно белую повязку и тихо прошептал:

— Внимание!

Унтер-офицер поздоровался с новичками.

— Можно сказать, вы дали мне повод похвалить вас, — услышал Цайлерт и понял, что эти слова, сказанные с легкой иронией, относятся к нему. — Только «Внимание!» нужно говорить громко, когда старший начальник входит в комнату. Так требует устав. И вы это, можно сказать, уже хорошо знаете. Военная наука не такая уж сложная, как кажется.

«Смотри, как он себя держит. Тоже мне начальство», — неприязненно подумал Цайлерт.

А унтер-офицер, слегка улыбнувшись, сказал:

— Я был у врача, и мне пришлось попросить другого товарища позаботиться о вас. — Затем вышел на середину комнаты и произнес: — А теперь представляюсь вам официально. Я назначен командиром вашего отделения. Моя фамилия Ларендт.

И, как бы извиняясь за опоздание, хотя и по уважительной причине, унтер-офицер объявил, что сейчас наглядно покажет, как нужно укладывать в шкафу снаряжение и одежду, и выбрал для этого шкафчик Хюндхена.

«Подумать только, Ларендт — мой начальник! — размышлял Цайлерт. — Теперь я пропал. Мне такое и в голову не могло прийти».

Вечером Цайлерт узнал, где комната командира отделения. Прежде чем отправиться к нему, Цайлерт еще раз подумал, правильное ли решение он принял. Нет, все правильно, сомнений быть не может.

Ларендт писал. Он закончил предложение, поставил точку и взглянул на вошедшего. Цайлерт тихо произнес:

— Лари!

В наступившей тишине стало слышно, как тикают стенные часы. Через открытое окно со двора доносились слова команды.

— Вернер! Ты?! — вскричал Ларендт. — Где только были мои глаза сегодня? Какой я глупец! Как я рад, что мы встретились! А ты? Правильно говорят: мир тесен! А как жизнь в нашем маленьком родном городке Мюлентале? Помнишь время сбора вишни? Я мечтаю побывать как-нибудь там. Люблю, когда вишневые деревья усыпаны ягодами!

— Мне хотелось бы поговорить с унтер-офицером Ларендтом, и только с ним, — сухо сказал Цайлерт. — Я хотел доложить, что прошу перевести меня в другое отделение. Я слышал, что это разрешают.

— Ты что, серьезно? — удивился Ларендт.

— Да. И пойми меня, пожалуйста, правильно.

— Я тебя совершенно не понимаю, — ответил Ларендт. — Послушай, старик... — начал он снова и вдруг замолчал. И опять стало слышно, как тикают стенные часы. Через открытые окна доносились слова команд «Смир-но-о!», «Кру-гом!».

Цайлерт повернулся и вышел из комнаты. Колени у него слегка дрожали. Прислонившись к стене, он постоял немного, а потом бросился богом в свою комнату. «Это не делает тебе чести, — упрекал он себя. — Ведь дома в ящике твоего письменного стола лежит тетрадь для сочинений ученика двенадцатого «Б» класса Вернера Цайлерта. И в ней есть фраза, жирно подчеркнутая карандашом учителя словесности: «Жить — это значит преодолевать трудности, никогда не избегать их, никогда не отступать перед ними». А на полях примечание учителя: «Очень правильно!» Эту фразу учитель прочитал вслух всему классу я сказал: «Цайлерт, вы идете правильным путем. Желаю вам удачи!..»