Синеока, что делать? - Ольга Васильевна Чемерская Страница 17

— Что там? Я ничего не вижу!

— Мммм, мммм, — донеслось из кустов.

— Медведица с медвежонком… Здесь сейчас можно многое увидеть! Вот оно, чудо! — сказала Владычица голосом, полным такой нежности и тоски, что Степана защемило сердце. Захотелось прижать её к себе и целовать.

Олени вдруг боязливо пятились и недовольно заворчали, беспокоясь. Лавр и Степан натянули поводья, а Синеока прислушалась: звуки совсем другого характера встревожили её слух.

— Выходи! Это мой лес. Я приказываю! Выходи! Все выходите кто прячется! Или заставлю вас показаться! — Синеока прикрикнула, и звери разом метнулись в стороны.

Деревья заскрипели. Лёгкий шум охватил кроны, словно порыв ветра согнул вершины — туда, потом обратно…

Стволы старых сосен треснули, раскрылись на высоту человеческого роста, и на свет показались странные существа, похожие на древесные наросты причудливых форм. Шаг за шагом они преображались, принимаю форму сапиенсов и перед Синеокой склонились три девы.

— Ах! — воскликнул Шмель.

— Кто вы? Предполагаю, что вы лесавки. Откуда и зачем пожаловали?

— Наш мир исчез, и мы посмели прийти сюда. Позвольте нам остаться. Мы погибали…

— Шмель? Как я понимаю, вы знакомы?

— Верно. Некогда мы жили вместе. Они не обманывают Вас, Владычица. Наш лес исчез. А лесавки не могут жить вне деревьев. Как и мне, им предстояло или умереть, или стать людьми. Я знаю… некоторые выбрали второе.

— Раньше лесавок у нас не водилось. В нашем лесу со всеми делами управлялись берегини. Старых деревьев, способных приютить лесавок, в те времена, когда мы появились здесь ещё не было. Но коли случилось такое… я не вправе отказать. Вот и Шмеля приютил Лисий Бор. Надеюсь, места хватит всем…

— Я Осина.

— Я Липа.

— А я Кления.

— Кления — очень красивое имя. Судя по всему, имена образованы от тех деревьев, что служили вам колыбелью? Наши сосны и ели вас приняли с охотой?

— Мы сговорились. Не сразу, но они приняли нас, — жеманно улыбаясь, ответила совсем юная с виду Кления.

— Не понимаю. Как вы там умещаетесь? — не удержался Лавр.

— Мы выбираем старый ствол с расщелиной. И дерево, принимая нас в своё лоно, разрешает использовать чары, — хихикнула Кления, прикрывая ладошкой рот. — Есть ещё момент единения… Мы может с помощью чар искусственно расширять внутреннее пространство.

— А это вам… того… единение, думать не мешает? У нас, среди людей, часто говорят: «Тупой как дуб!»

— Что значит «тупой», — предчувствуя, что её хотят обидеть, переспросила Кления.

— Лавр, как тебе не стыдно! — процедил сквозь зубы Степан и как можно незаметнее толкнул его в бок.

— Значит, «недалёкий» или неумный, — довёл до конца Лавр, косясь на отца.

Лесавка тяжело вздохнула, и её маленькая грудь содрогнулась под тонкой, словно сотканной из паутины одежды.

— Нам не приходиться особо утруждаться думами. Но можно проверить, настолько ли мы глупы, как вам кажется. Ты, как я понимаю, Лавр? Это дерево!

— Не верно. Кустарник.

— Так, так… давайте не будем бодаться. Девочки, приглашаю вас на чай. После захода солнца приходите в деревню, — сказала Синеока.

— Спасибо. Скажите, это вы построили дома? Мы так испугались, когда началась стройка.

— Наш лес тоже оказался под угрозой. И мы задались целью спасти и лес, и само наше существование. Для этого придётся встретиться с людьми и доказать, что лес наш. Получиться это у нас или нет… увидим позже. Как там люди говорят: «С волками жить — по-волчьи выть?!» Поэтому мы и решили построить деревню. Изучить человеческие повадки и понять: как с ними уживаться. Мои дети: Лавр, Лилия и Степан — он просто человек, нам помогают. Не бойтесь. Пока вам и вашим деревьям ничего не угрожает.

* * *

Вечером был чай, надутые губки Клении и косые взгляды Лавра. Но, несмотря на это, встреча прошла душевно. Дети «Кедровой заимки», так назывался их погибший лес, влились в коллектив плавно, под аромат таволги, душицы, липы и малины…

— Не проводишь меня, — спросила Кления, Лавра.

— Кто бы меня проводил… Я по лесу не ходок.

— Ты же сын Синеоки? Нет?

— Я вырос в городе. Лиля поняла, что во мне есть зачатки магии, поэтому я здесь. Но леса я боюсь! И магия проявляется спонтанно. Не всегда в нужный момент. Увижу где вашего брата спросонья… Так мало не покажется!

— Давай ты меня проводишь, а я тебя?

— А ты хитрюга, я смотрю. Ну, давай…

* * *

С утра пораньше Степан и Синеока собирались в город получать паспорт. Прописка в нём была Степкина, городская. На землю в Лисьем Бору настоящий документ они пока не получили. Вернее, документик состряпали, а вот зарегистрировать его ещё только предстояло.

— А можно я с вами? — к коттеджу Синеоки подошёл Шмель и заискивающе посмотрел на Степана.

— Шмель! Ты машину водить умеешь?

— Я? — глаза Шмеля забегали.

— Тогда придётся тебе тоже ехать, — сказал Степан, глядя на Лилию. У неё была своя машина. Частенько она не могла обойтись общественным транспортом, а кататься на такси слишком накладно. Особенно за город. Пришлось купить, — Я не смогу вернуться. У меня дела: по работе вызывают. И к Лёше заскочить нужно. Обговорить, как продвигаются дела с химкомбинатом.

Степан явно недолюбливал Шмеля. Он понимал, что через месяц его отпуск кончится, и он опять отдалится от Лисьего Бора и Синеоки. А Шмель… останется.

— Шмель, хочешь научиться водить машину? — легкая, как листок, сорвавшийся с ветки, на крыльцо выскочила Синеока. — Нам нужен будет водитель. Думаю, у тебя получится. Ты же с людьми жил! Если что, магия тебе в помощь! Сегодня мы поедём выбирать авто. Садись к Лилечке. Тебе будет полезно посетить город. И поможешь мне с покупками. А то этот увалень отказывается, — тыкая пальчиком в Степана, сказала она.

Синеока щебетала, как зяблик в жаркий день на лугу. Шмель выпадал из реальности, слушая её нежный голосок. Он знал, как действует магия берегинь, видел, как снопы волшебных искр обволакивают всё, чего коснётся взгляд её синих глаз. Это Степану невозможно тягаться с магией. Ему, лешему, это не в новинку. Он просто хотел оставаться под чарами. Он влюбился в неё ещё в тот момент, когда сидя на умирающем пне посреди пшеничного поля услышал голос, обещающий возрождение, дающий надежду на светлое будущее. На спасение!

— Шмель! Колос Шмель!?

— Да, я согласен.

Пока они добирались до города, а это около часа