Карл Фалькенгорст - Корсар пустыни Страница 18

Затем он велел своим гауссам грести прямо к Черному замку. Он отлично знал, что оставил убитого бегемота на растерзание волкам или гиенам в образе людей и не испытывал ни малейшего удовольствия быть свидетелем отвратительных сцен, которые должны были сейчас разыграться.

Между тем лодки негров развернулись в длинную цепь, охватившую половину реки по ее ширине, и глаза всех жадно глядели, не выплывет ли около них труп животного. В течение целого часа дикари плыли вниз по течению вслед за хищными птицами, кружившимися над водой. Наконец, с двух лодок раздался радостный вопль: из воды показался труп убитого животного. На одну из ног его набросили веревку и с торжеством потащили пойманную добычу в деревню Пантеры. Здесь сейчас же произошел дележ ее, причем царил полный беспорядок: негры кидались на бегемота, резали и рвали мясо, сколько могли ухватить. Пантера сыпал направо и налево удары своей палкой, но это мало помогало, и давка около убитого животного прекратилась только тогда, когда от бегемота остались одни кости, точно его ощипала стая коршунов. Но зато в каждой хижине, где только лакомились теперь кусками мяса, раздавались похвалы по адресу маленького ружья белого, которое одним выстрелом поразило насмерть такое огромное животное, тогда как арабы и вангваны часто не попадали в бегемотов из своих длинных ружей. Никто не умел объяснить действия такого маленького оружия, и в конце концов, все пришли к убеждению, что оно заколдованное и представляет из себя маленького божка. Во всяком случае, репутация ружей мелкого калибра была восстановлена среди местного населения к великой досаде Абеда, пустившего слух, что люди из Черного замка могут убивать своими ружьями одних птиц. Это было одним из тех мелких средств, с помощью которых лагерь араба пытался интриговать против Белой Бороды. Но как ни ничтожны они были, легко достигали своей цели, и Белая Борода решил, наконец, внимательнее приглядываться к поведению араба. Теперь он чаще стал ходить на охоту, и его ружье снова оглашало своим звуком первобытные африканские леса и богатые дичью саванны. Постоянным его спутником в этих охотничьих экскурсиях был Моари, отличавшийся ловкостью и умевший также ставить силки, почему его посылали часто в лес и одного.

Глава VII

Маленькая Питти

Моари был на охоте. У него было с собой ружье, но он редко пускал его в ход: дикарь вернее попадал в дичь из своего лука, а также ему очень везло и в ловле животных силками, которые он ставил все дальше и дальше от дома, так как лес не угрожал никакими опасностями; сегодня он подошел уже почти к самым соляным деревням, стоявшим разоренными. Не попался ли в западню буйвол? Моари горел нетерпением узнать это поскорее и быстро шел вперед. Еще несколько шагов — и вот, он уже около глубокой ямы. Очевидно, кто-то попался в нее, потому что хворост и ветки, которыми она была прикрыта, были поломаны с одной стороны. Моари щелкнул от удовольствия языком. Славное мясо будет сегодня у них за ужином! Затем он взялся за ружье и вскричал:

— Ого! Сегодня придется подстрелить буйвола!

Он подошел ближе и стал всматриваться через небольшое отверстие в хворосте в глубину ямы. Он смотрел и не верил своим глазам: то, что он увидел там, оказалось вовсе не буйволом. Моари отложил в сторону ружье и стал разбирать хворост. Когда, наконец, свет проник в глубокую яму и осветил все ее темные уголки, Моари мог убедиться в том, что поймал девочку негритянку. Бедняжка жалась в яме, дрожа от страха всем телом и устремив на Моари свои большие глаза, в которых выражался немой ужас. И в этом не было ничего удивительного, так как лицо, украшенное безобразным шрамом на лбу, не могло возбудить доверия; даже взрослая девушка могла бы испугаться его страшного вида. Моари покачал с разочарованием головой и нетерпеливо вскричал:

— Эта девушка мне не нужна! Мы не смеем есть рабов. Белая Борода запретил мне это, а он добрый и спас меня от смерти!

Девочка не шевелила ни одним мускулом, и Моари крикнул еще нетерпеливее:

— Мне бы наверное удалось поймать буйвола, если бы тебя не угораздило свалиться в эту яму, глупая девочка! Чего ты там не видела? Вылезай-ка живей оттуда!

Но ответа не последовало, и девочка по-прежнему сидела неподвижно.

— Не маленькая уже, можешь и сама выбраться из ямы, — продолжал кричать Моари. — Поднимайся-ка на ноги! Слышишь?

Девочка приподнялась было с земли, но сейчас же снова упала, вскрикнув от боли.

— А, вот в чем дело, — сказал Моари уже мягче, — должно быть, ты повредила себе что-нибудь. Ногу вывихнула, не правда ли?

Девочка молча кивнула головой. Тогда Моари протянул ей руку и сказал уже совсем добродушным голосом:

— Ну, давай я тебе помогу!

Пребывание в темной яме было, вероятно, так неприятно, что бедняжка, преодолела даже страх перед ужасным Моари и протянула ему обе руки. Он крепко взял их в свои, и скоро пойманная в ловушку девочка очутилась наверху. Она облегченно вздохнула, но первое, на что упал ее взгляд, было брошенное на землю ружье Моари. Тогда она снова задрожала всем телом от страха и, оставаясь лежать на земле, сложила руки вместе, подняла голову и так взглянула на своего избавителя, точно хотела сказать: «Не убивай меня!»

Моари улыбнулся, поняв то, что ее мучило.

— Нет, дитя, — сказал он, — храбрый мужчина не убивает беззащитного ребенка. Вставай и ступай домой!

Радость осветила лицо девочки. Серый цвет сразу сбежал с ее щек и сменился темно-коричневым. Для Моари также ясно было значение этой перемены красок, как для нас — румянец, выступающий на побледневшем лице. Но как ни старалась девочка вскочить и убежать, ей не удавалось встать на ноги.

— Пожалуй, дело и вправду плохо, — заметил Моари. — Покажи-ка свою ногу!

Он придал при этом своему лицу важную мину: негр был большого мнения о своих хирургических познаниях, так как всякий раз, когда Белую Бороду звали к больным неграм или когда он удачно лечил переломы или вывихи, Моари обыкновенно сопровождал его и приобрел за это время некоторые познания по хирургии, которым придавал большое значение. Вот почему он с полной серьезностью ощупал больную ногу негритянки, сгибая ее во всех суставах и не обращая внимания на болезненные крики своей маленькой пациентки; наконец он сказал с чувством собственного достоинства:

— Это мы знаем! Тут ничего особенного нет. Нога всего только вывихнута. При покое все это вылечится в какие-нибудь два дня. Я пришлю к тебе Белую Бороду. Но из какой ты деревни и как зашла так далеко в лес? Должно быть, заблудилась, так ведь?