Константин Фарниев - Паутина Страница 18

— Это так, — неуверенно обронил Кикнадзе, — но пробраться в город сейчас очень трудно. Недавно старшина посылал меня туда в однодневную командировку насчет нового обмундирования. На дороге сплошные проверки документов, грузов, о городе и говорить не приходится. Да и связей у меня там никаких нет…

Кикнадзе врал: старшина не посылал его в город, а все, что он говорил по поводу проверок на дороге, было известно ему по рассказам тех, кто бывал в городе.

— Ты хитришь, — почти зло бросил Пауль. — Разве мы с Генрихом рассчитывали, что нас будут встречать в вашем тылу с хлебом-солью? Ты хочешь быть агентом абвера и ничем не рисковать? Так не бывает, Ягуар, запомни.

Пауль уставился в Кикнадзе цепким, немигающим взглядом, словно боясь пропустить малейшее изменение в лице Ягуара.

— Да, но…, — начал было тот, но Пауль прервал его.

— Вижу, тебя беспокоит вопрос: зачем организовывать в Орджоникидзе группу мстителей, если город станет нашим? Отвечаю: затем, чтобы к нашему приходу в городе были люди, доказавшие верность нам. Чтобы это были наши единомышленники. Мы даем тебе такой шанс. Ты должен точно выполнять все мои приказы. Сидите здесь и ждите нашего сигнала. Как только услышишь у входа в пещеру крик совы, знай — мы вызываем тебя. Ты меня понимаешь?

Павел кивнул. Пока такое предложение ничего не меняло в его планах и устраивало его, за исключением одного обстоятельства, которое не нравилось Павлу, но избежать которого он был не в силах.

— Ты должен подключить к выполнению своей задачи людей, о которых я говорил. Мы получили о них информацию от человека, который свел нас с тобой. Они не первый день живут в лесу, он наблюдал за ними, когда они бродили по лесу, подслушивал их. То, что они отпетые уголовники, не подлежит никакому сомнению, и не откажутся от сотрудничества с тобой. Разумеется, ты ничего не говоришь им так же, как и своим людям, о нас и своей главной задаче. Пусть они думают, что ты предлагаешь заняться привычной им уголовщиной. Потом, когда узнаешь их достаточно хорошо, проверишь на деле.

— Они вооружены?

— У них есть пистолет, но он уже без патронов. Они стреляли из него по домашнему скоту. Нужно же было чем-то питаться.

— А тот человек… Он добровольно…

— Конечно. Правда, встреча была случайной, но он нам помог: рассказал о тебе, этой пещере, об уголовниках. Сильный человек, но не здоров. Здесь вы не задерживайтесь. Может, мы тоже уйдем вместе с вами. Те трое должны хорошо знать город, они оттуда.

«Дались они тебе, — с острым раздражением подумал Павел. — Толку от них будет с гулькин нос».

— Они помогут вам найти в городе пристанище, хотя бы на первое время.

— Эти люди сами сбежали оттуда, потому что их ищут, наверное, — буркнул Павел.

— Ничего, вернутся. Присмотритесь к ним. Может, это сущая мелочь, шпана какая-нибудь. Тогда не бери их с собой ни в пещеру, ни в Орджоникидзе. Но встретиться, поговорить с ними надо. Ты прав в своих сомнениях и решай сам. Явку, которую я дам тебе, можно использовать только в самом крайнем случае. Жить надо в другом месте. Смотри, — обвел Пауль кружочком точку на карте, расстеленной перед ним Генрихом. — Сейчас я покажу тебе, куда вам надо идти.

Павел неплохо разбирался в карте, и поэтому объяснения Пауля понял сразу.

— Надеюсь, не надо еще повторять: о нас никому ни слова. Сам знаешь, что будет, если тебя разоблачат. — Пауль говорил спокойно, таким тоном, будто разговор шел о самых обычных делах. Павел и без того уже все понял, теперь у него нет иного пути, как следовать приказам Пауля. Вот только- выходить из пещеры ему не хотелось. В лесу наверняка ищут дезертиров. Идеальное убежище, на которое практически нельзя наткнуться даже случайно. Здесь доставало и пищи, и воды, чтобы продержаться до смены власти. «Черт бы побрал этих Пауля и Генриха! — Настроение Кикнадзе резко изменилось. — Зачем ему сейчас Орджоникидзе? Да зачем нужен и этот абвер? — рассердился он вдруг. — Э-э-эх, уже ничего не поделаешь — ловушка захлопнулась». Как хорошо он сам все рассчитал, свое место при новом порядке, который так хорошо расписывает Пауль… Тревога настолько овладела Кикнадзе, что он решился задать Паулю вопрос.

— Нет, нас не могут искать, — отвечая на него, отрывисто бросил тот. — О нашей выброске никто не знает на этой стороне.

— А как же…

— Он очень плохо себя чувствовал, когда мы расстались, — сказал он. — Я уже говорил тебе об этом, не бойся его. Вряд ли он уже что-нибудь скажет. А кроме него и нас об этой пещере больше никто, насколько мне известно, не знает.

Павлу стало спокойнее, потому что в глубине души он побаивался, что человек, о котором говорил Пауль, мог выдать, если бы попал в руки чекистов.

Пауль еще раз обвел кружочком точку на своей карте-десятиверстке.

— Совсем близко от нас, — прокомментировал это движение руки агента Павел. — Сделаю, как приказано.

— Только не днем, лучше рано утром, ночью будет трудно. — Пауль свернул карту, положил ее в свой офицерский планшет.

— Ваше дезертирство помешало нам, но мы здесь не засидимся. Вряд ли милиция и тем более чекисты всерьез будут заниматься вашей поимкой. У них сейчас много других, более важных дел. — Однако за словами Пауля стояло глубокое беспокойство, которое не покидало агентов с той минуты, как они приземлились в котловине. Хотя они и были уверены, что контрразведка русских ничего не знает о их выброске, все равно сомнения не покидали их. Да и могло ли быть иначе у диверсантов, находящихся на чужой территории. Как говорили опытные разведчики абвера, «советский тыл — это уравнение со всеми неизвестными, которые все против разведчиков».

Один из диверсантов собирал снаряжение, другой обучал Павла работе с рацией. На всякий случай, как сказал Пауль. Они удивлялись его быстрым успехам, не зная, что месяца три после призыва в армию он учился на курсах радистов, но доучиться не пришлось — началась война.

— Рацию ты обязан знать как разведчик, — подытожил свои занятия с Павлом Генрих.

Сборы отняли у диверсантов минут сорок. Павел уже всерьез беспокоился, что его напарникам надоест мерзнуть в лесу и что, ожидая его, они разведут костер, либо, потеряв терпение, кинутся искать «своего сержанта».

Абверовцы съели по небольшому бутерброду, выпили кофе. Снаряжение они уложили так аккуратно, будто в рюкзаках были упакованы плоские прямоугольные ящики.

— Что бы ни случилось, Ягуар, — напутствовал Пауль, — ты не должен искать нас. Как ты используешь своих людей для наших общих целей — это твое дело. Но знай: ты и твои люди будут находиться под постоянным наблюдением. Впрочем, — улыбнулся Пауль, — мы верим тебе, Ягуар. У тебя есть хорошая возможность доказать свою верность великой Германии. Хорошо поработаешь, станешь очень скоро богатым. Когда мы будем там, — они указали в сторону Орджоникидзе, — твоя группа автоматически станет подразделением городской полиции, а ты начальником полиции. Думаю, о лучшем ты и не мечтал. Весь город будет у твоих ног. Кто верно служит нам, тот имеет все. Если завтра ночью мы не придем, уходи со своими людьми в Орджоникидзе. Там ты нам нужнее, чем здесь. Только покажи нам свою дорогу. Есть она у тебя?