Николай Шагурин - Остров Больших Молний Страница 18

Что касается Бока, которого Зобиара подобрал умирающим от голода на панели Антверпена, то его интересовали деньги и только деньги. Изверившийся и циничный, несмотря на свою молодость, ради денег он был готов на все. Боком руководили алчность и зависть. Он завидовал всему: сокровищам Рао-Сагиба, талантам Зобиара и других островитян, их открытиям. Бок ненавидел труд и мечтал о жизни богатого бездельника. Родная сестра зависти — подлость, толкала его на преступление.

Остальной актив путча составили несколько даяков[12] с «Ломоносова», людей простодушных, еле коснувшихся культуры. Рамирес соблазнил их посулами огромных денег.

Гроза разразилась с неистовой силой. Начало путча было назначено на два часа ночи. Но задолго до этого срока распахнулась дверь, и на пороге появился Бок взволнованный, с горящими глазами.

— Где Бейтс?

— Бейтс?! — ахнули заговорщики.

Бейтса не было. Только в комнате, выходящей на плато, хлопала на ветру оконная рама.

— Он предал нас! — заскрежетал Бок. — Тогда скорее!

Бок был одет в синюю парусиновую куртку и такие же штаны. В руке он держал пистолет, за поясом торчал кривой нож. Обозревая его одеяние, заговорщики опустили глаза к ногам, и увидели на них сапоги с высокими голенищами. Сзади виднелось тело малайца, лежащее с запрокинутой головой.

— Часовые готовы! — хрипло сказал Бок. — Скорей! Сейчас или никогда!

Портер и Хаутон кинулись за ним. Из кобуры часового, валявшегося у порога, вынули еще один пистолет. Взять «Штейер» у второго стража не удалось, он так стиснул рукоятку, что разогнуть мертвые пальцы оказалось невозможным.

Цепочкой, короткими перебежками, заговорщики понеслись к зданию, где находился кабинет Рао-Сагиба.

На лестнице, как и предвидел Бок, никого не было. Они поднялись на второй этаж, и Бок распахнул дверь кабинета. Заговорщики увидели просторную, светлую, очень просто обставленную комнату: диван, письменный стол, два книжных шкафа, а на стенах портреты Ломоносова, Франклина, Пьера и Марии Кюри.

Высокое бамбуковое кресло у стола оказалось пустым. Окно было затянуто кисеей, и проникающий сквозь нее свежий воздух шевелил страницы развернутого тома бессмертного творения Сервантеса. Рао-Сагиб, видимо, только что вышел отсюда.

У письменного стола ящиков не было. Где же хранил Рао-Сагиб документы? В следующей комнате стояла только большая персидская тахта, застланная ковром, и. низенький столик с графином прозрачной воды.

Стена над тахтой была завешена ковром.

— Здесь! — сказал Бок и рванул ковер. За ним находилась дверь несгораемого шкафа, вделанного в стену. Ручек и замочных скважин на ней не было, но посредине поблескивали четыре концентрических никелированных кольца с нанесенными на них буквами.

Лица заговорщиков вытянулись: замок с шифром? Такую дверь можно было открыть разве с помощью динамита.

— Но где же Рао? — задыхаясь сказал Бок. — Он у Зобиара или… или не знаю где… Может быть, индус знает способ становиться невидимым? Он только что сидел здесь!

Не было Рао-Сагиба и в лаборатории Зобиара. Зато сам инженер находился у себя. Он склонился над счетчиком Гейгера, удивленный и заинтересованный странным явлением: этот прибор, регистрирующий проявление радиоактивности, сходил с ума. Где-то неподалеку от острова возникло радиоактивное излучение необычайной мощности.

Шумное вторжение заговорщиков заставило его оторваться от занятий. Зобиара, нетерпеливо выпрямившись, сунул руки в карманы белого халата. Яркая электрическая лампа озаряла его профиль, с правильными смуглыми чертами и резкой складкой, прорезавшейся у туго сжатых губ. Центр стола, у которого стоял инженер, занимали сложнейшие весы, вокруг них группировались блистающие латунью и никелем измерительные приборы.

— В чем дело, Бок? — удивленно спросил Зобиара.

Впрочем, одного взгляда на оружие в руках неожиданных посетителей было достаточно, чтобы он сообразил все.

Заговорщики, бросившиеся на него во главе с Боком, недоучли важного момента: Зобиара был человеком большой физической силы и неплохим боксером. В течение нескольких минут он молча рассыпал направо и налево сокрушительные удары. Но эта была только отчаянная борьба одного против трех.

— Чертежи? — прохрипел Бок, стискивая его горло.

Зобиара покачал головой и усмехнулся.

— Смеешься? — и взбешенный Бок, не владея собой, вскинул пистолет с ясным намерением выстрелить в грудь инженера.

Палец его не успел нажать гашетку. Бока опередил выстрел со стороны окна. Пуля попала в руку предателя, и Бок со стоном выронил оружие из раздробленной кисти.

В следующий миг Портер ударил Зобиара сзади под основание черепа. Голова инженера, закидываясь, упала на край стола, и тело, оседая, сползло на пол.

…Так начался провал. Бейтс сбежал, Рао-Сагиба не было, чертежей не было, с минуты на минуту все островитяне поднимутся на ноги…

— За мной! — крикнул Бок, наскоро заматывая руку платком и устремляясь вперед. Через несколько минут он вывел Хаутона и Портера к каким-то скалам, потащил их за собой по низкому подземному лабиринту. Наконец, заговорщики натолкнулись на каменную стену. Бок достал из кармана электрический фонарь.

— Волшебная лампа Аладдина! — сказал он с усмешкой, вручая его Портеру. В горячке бегства Бок забыл, казалось, о ранении и не ощущал боли.

В осветившейся нише беглецы увидели совершенно гладкую, тесанную из вулканического туфа дверь, метра два вышины.

— Если нам не удалось взять чертежи, возьмем сокровища индуса! — бросил Бок. Левой, здоровой рукой он шарил где-то сбоку ниши, отыскивая невидимую для глаза пружину.

— Сезам, откройся!

Массивная плита медленно повернулась на стержне, открывая вход в пещеру.

Заговорщики шагнули вперед и оцепенели. То, что представилось их глазам, превосходило всякую фантазию. Каждый из них почувствовал себя действительно Алладином, сходящим в блистающее алмазами подземелье джиннов. Ожили в памяти Хаутона сказки, читанные в далеком детстве, где на раскрашенных картинках великолепный Али-Баба в вышитом тюрбане, в туфлях с загнутыми носками проникает в пещеру и меряет мешком золото.

Помещение освещалось плафонами, вделанными в потолок. Потоки света падали на груды драгоценностей, сложенные на низких, массивных столах, на великолепное оружие, развешанное по стенам. На первом столе справа высились стопой золотые блюда, стояли чаши орнаментом поразительной тонкости.

На столе слева пантера, вырезанная из нефрита, изумрудными глазами, сторожила запястья, браслеты нагрудные цепи. Груду увенчивало огромное, литого золота, изображение солнца.