Эдуард Хруцкий - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №3 Страница 19

И тут проснулся. Свежий ветерок ворвался в распахнутое окно. Это было словно во сне. Эвальд точно помнил, что закрыл окно, прежде чем лечь. И тут он почувствовал присутствие человека. В комнате кто-то был. Эвальд ощущал чужой взгляд. Он сунул руку под подушку. Пистолета не было.

Человек зажег спичку. Эвальд зажмурился. Вспыхнула лампа…

Он вскочил с постели и шагнул к этому человеку.

— Сидеть, — скомандовал хриплый голос, и Эвальд увидел бездонный зрачок пистолетного ствола.

― Спокойнее, брат, не заставляй меня стрелять.

Эвальд сел на кровать, взял папиросу.

― Дай спички.

Юлиус, бросил коробок. Эвальд прикурил, глубоко затянулся.

— Зачем ты пришел?

— А ты не рад мне?

― Нет. Мне сказали, что ты с Сяргом в Швеции. Лучше бы тебе оставаться там.

― Тогда я спрошу тебя: зачем ты здесь, брат? Лучше бы ты жил в своей Москве.

— Я приехал на родину. — Эвальд начал натягивать сапоги.

— А я остался защищать родину.

— Какую родину защищаешь ты здесь, в Эстонии? — Эвальд встал, притопнул ногой, чтобы сапоги сели как нужно.

— Твою и мою.

― Свою родину я защищал от фашизма. — Эвальд взял со стула гимнастерку. — А что защищаешь ты, Юлиус?

― Я тоже защищаю свою.

― Зачем же ты все-таки пришел?

― Я пришел забрать тебя, брат. Давай бросим все это. Красных, немцев, местных розовых. Давай уедем в Швецию, к дяде, ведь нас осталось двое. Ты и я.

― К дяде в Швецию… Мы будем кататься на яхте и играть в теннис? — Эвальд застегнул портупею.

― Да, да! Кому нужна эта война и кровь, когда мы опять будем вместе.

Эвальд смотрел на него и не мог поверить, что. в двух шагах сидит его брат, о встрече с которым он так мечтал все эти годы. Он учился в Москве и вспоминал Юлиуса, дрался с немцами и вновь думал о нем. Думал с тоской, нежностью, горечью, нo никогда с ненавистью.

— Зачем ты пришел ко мне, брат?!

Брат. Он только что видел его во сне. Несчастного, маленького, беззащитного человечка, в грязной от копоти ночной рубашке. Брат твой!

Вот он сидит в кожаной куртке, волосы расчесаны на косой пробор, в опущенной руке «беретта». Зачем ты пришел ко мне, человек, который был моим братом?

― Ты почему молчишь? — спросил Юлиус.

― Я думаю.

― О чем?

― О детстве.

― Я тоже много думаю о нем. Но теперь ведь все позади.

― Мы снова вместе. Завтра утром мы будем в Пярну, потом Сааремаа и Швеция.

― Ты пришел пригласить меня в гости к Сяргу?

― Нет, я пришел напомнить тебе, что мы два последних Пальма на этом свете. Напомнить тебе, брат, о той крови, которая течет в нас.

― Считай что напомнил.

Нет, он только похож на его брата. Разве в них течет одна кровь? …Песок был мокрым от его крови и Васи Тихонова, веселого ленинградца Васи. Немецкие автоматчики перли на окоп, и, собрав последние силы, раненный в грудь Вася Тихонов протянул ему гранату. «Взорви ее, когда подойдут эти гады. Взорви вместе с нами». Кровь пузырилась у него на губах, а глаза были бездонно-черны, как стволы автоматов…

— Так зачем ты пришел? 

— Отдай мне Юхансена.

― Ты думаешь, это просто?

― Ты все можешь. У меня машина. На ней приедут люди, одетые в советскую форму. Ты скажешь, что это конвой из уезда или из Таллина. Все равно. Ты выведешь Юхансена, сядешь в машину, а утром мы будем в Пярну.

― Сколько у тебя людей?

― Семь человек.

— Сколько их приедет?

― Пятеро.

― Где Инга Лаур?

— У меня. Ты согласен?

 — Пусть приезжают.

― Они будут через час. — Юлиус встал, разрядил пистолет Эвальда, сунул обойму в карман и шагнул к окну.

― Помни, ты станешь братоубийцей. — Он перенес ногу через подоконник и бросил обойму на кровать.

― Помни, — донеслось из-за окна.

Эвальд взял новую обойму, с треском вогнал ее в рукоятку пистолета. Посмотрел на часы. Три. Через час. Он сунул оружие в кобуру, натянул фуражку и вышел.

Ночь была темной и беззвездной, и все-таки он сумел рассмотреть, что до дверей отделения его провожали двое.

― Скажите мне, Вялис. Вы старше, вы больше видели, вы опыт нее меня.

― Что сказать вам, Пальм?

― Он мой брат.

― Да, он ваш брат. Но я был знаком с вашим отцом. Когда-то батрачил у Сярга.

― На меня падет кровь единственного близкого мне человека.

— А чем он близок вам, Пальм? Вы дрались с немцами в Эстонии и под Ленинградом, потом наступали, были ранены. Где был ваш брат?

— В СС.

― Так кто же вам ближе. Мы все или он один? Скажите мне, сын Альфреда Пальма.

― Но он тоже его сын!

― Нет, он сын Сярга. Забудьте оба о нем.

― Но ведь прольется кровь…

― Она уже пролилась. Давно, в семнадцатом. И одни стали — по эту сторону, другие — по ту.

― Он мой брат.

― Нет, он не ваш брат, Пальм. Он наш враг. А вы чекист, помните об этом.

― Я помню.

— Это хорошо, а то мне показалось, что вы забыли. Знаете, чем занимался ваш брат? Нет Не знаете. Он служил в полицейском батальоне, он и некий Соммер. Вот дело Соммера, в нем есть газета. Прочтите.

«Северное слово 25(270) 1 марта 1944 г.

ЧТО НЕСЕТ БОЛЬШЕВИЗМ Новые жертвы «освободителей» в Эстонии Какая участь ждет местных жителей в случае возвращения большевиков, показывают зверские убийства в Гугенбурге и Мерикюла.

Теперь мы узнали о новом подобном случае в пределах Эстонии, происшедшем в Аувере Алутагузской волости. Большевики пробыли здесь в одном доме лишь самое короткое время, но и за этот срок успели убить трех беззащитных женщин, ранить двух детей и одну русскую беженку из Советского Союза. Лишь прибытие немецких солдат помешало им довести до конца свою кровавую расправу.

Об этом происшествии сообщил житель Алутагузской волости К, в семье которого большевики учинили убийства. Сам К. спасся лишь потому, что успел спрятаться на чердаке, где большевикам некогда было его искать. Вот-что он рассказал:

— Это произошло 18 февраля. Немецкие солдаты уже раньше советовали нам уйти. Отец пошел за кормом для скота в сарай, приблизительно в 200 метрах от жилого дона. Придя туда, он обнаружил там красных, которые набросились на него, приказы вая поднять руки вверх. Ему все же удалось убежать от них и броситься за помощью к немецким солдатам. Тем временем вооруженные автоматами большевики вошли в жилой дом. Мне удалось быстро взобраться на чердак, другие же не успели скрыться…  Прячась на чердаке, я услышал снизу щелканье автоматов. Минут через двадцать подоспели немецкие солдаты, и большевики бежали в лес.