Андрей Коробейщиков - Камкурт. Хроники Тай-Шин Страница 19

— На, это тебе. Боевой трофей.

Мальцев машинально принял природные орудия убийства, не отводя взгляда от полиэтиленового свертка. Он думал только об одном. Ирина так долго ждала этого момента. Не дождалась. Теперь она остается. А он уезжает. Он выжил. Рука сжала изо всех сил острые зубы и когти. Сквозь пальцы просочились несколько капель крови. Боль вернула возможность соображать.

— Все. Поехали.

Парни засобирались, а он встал и остановил их рукой:

— Ребята постойте. Я сейчас. Секунду. Попрощаюсь.

Он подошел к завернутому трупу жены и опустился перед ним на колени.

— Прощай, Ирочка. Я никого не любил, так как тебя. Никого. Ты пока остаешься здесь. Не бойся. Тебя больше никто не напугает. Медведь мертв. Я его убил. Он больше не придет и не причинит никому вреда. А я приеду за тобой. Обязательно. Очень скоро. Увезу тебя домой. Прощай…

Он уткнулся в сверток головой и обнял его напоследок бережно и нежно.

Пустынный берег удалялся, и это обстоятельство заметно сказалось на членах сплав-команды. Они расслабились, движения стали раскованней. Мальцев повернулся к самому старшему участнику группы, прохрипев сорванным и простуженным голосом:

— Как вы нас нашли?

Высокий крепкий парень лет тридцати ослепительно улыбнулся, кивая головой назад, в сторону удаляющегося залива.

— Да случайно нашли. Глебу, вон, сон странный приснился, про это место. Будто позвал кто. Вот и решили зайти. Мы по этому рукаву вообще стараемся не сплавляться.

— А что так?

Парень промолчал, и Мальцев понял почему — плохая примета. Упоминание о несчастных случаях на маршруте в момент другого маршрута чревато притягиванием аналогичных несчастий.

— Понятно.

В рафте возникло молчание, нарушаемое лишь шумом воды за бортами судна.

«Странный сон… Будто позвал кто…».

Мальцев усмехнулся. В памяти снова возникло невыразительное лицо ночного гостя.

«— Ты снился мне сегодня…»

«— Я знаю. Я не хотел пугать твою жену и пришел к тебе во сне».

Харон. Галлюцинация-телохранитель. Философ-призрак.

— Проклятое это место, — наконец пробормотал один из команды, — дурной славой пользуется. Здесь переход опасный — очень много рафтов переворачивается. А вода ледяная. Трупы в этот залив и выносит.

Мальцев почувствовал пустоту под ложечкой, ощущение мучительного падения в бездну, и осторожно спросил:

— А не слышали вы, в этом месте не погибал такой лысый сплавщик? Коричневый костюм, лицо такое невыразительное…

Ребята задумались. Один из них, отдуваясь после нескольких подгребаний веслом, прерывисто произнес.

— Да я вроде слышал что-то. В позапрошлом году, по-моему, где-то здесь новосибирский тренер известный утонул. Так вот он как раз лысый был. Дубинин у него фамилия была. А что, знакомый ваш?

Мальцев не ответил. Его внимание было целиком приковано к почти уже скрывшемуся из вида заливу. Ему показалось… Нет, точно! Он отчетливо видел, как рядом с блестящим на солнце свертком из полиэтилена сидит какой-то человек. Картинка была такой отчетливой, что не было сомнений — это не иллюзия и не галлюцинация. Мальцев приставил к глазам ладонь, и прищурился, пытаясь разглядеть его. А человек, словно почувствовав этот взгляд, встал во весь рост и подошел к самой воде. Мальцев улыбнулся. Фигурка абсолютно лысого человека выглядела уже совсем крохотной, но Владислав успел увидеть, что перед тем как скрыться из вида, человек поднял вверх обе руки и помахал ими вслед уплывающему рафту. Словно желая всем находящимся в нем счастливого пути.

Часть 2. ВОИН (ЛЮДЬ)

Оккультные войны

Хроники невидимого противостояния

2005 г, июль, Москва

«В современном обществе пагубно поддаваться инстинктам, приобретенным в другие времена, да еще в очень непохожей культуре. Это как выставленные на погибшей планете гироскопы: лучше не думать, куда они показывают курс».

Глава 1. ЦУНАМИ

В преддверии Больших Волн

УФСБ, Комитет по контролю стратегических наукоемких производств (КПКСНП)

«…Звук странный… чуть слышный, коснулся окошек,

потрогал решетки… растаял… исчез…

Был ветер ли это? А может, Царь Кошек,

Пожаловал в Замок, покинув свой лес…»

Здание на улице Якушева не выделялось ни какими-либо специфическими внешними атрибутами, ни табличками или вывесками, указывающими на его принадлежность. Просто обычный пятиэтажный особняк, выкрашенный в нейтральный серо-зеленый цвет. Скромные металлические ворота со стандартным оформлением: запрещающим знаком и световой табличкой, призывающей опасаться возможного появления автомобиля. Мало кто знал, что в этом невыразительном здании размещался Комитет, основной задачей которого было непосредственное кураторство над всеми перспективными научными разработками и уже запущенными в производство проектами, представляющими ценность для «стратегических интересов государства». Именно в это здание поступала аналитическая информация изо всех уголков страны. Именно здесь принимались решения по вопросам режима, финансирования, присвоению тому или иному предприятию-разработчику степени конфиденциальности и определения дальнейших уровней взаимодействия с данным предприятием. Именно в этом здании трудились самые профессиональные эксперты и аналитики, имеющие кроме нескольких высших образований еще и воинское звание, причем, не ниже офицерского.

Несмотря на поздний час, в одном из кабинетов, располагающемся на втором этаже здания, горел свет. Начальник Комитета полковник Скоков как всегда уходил с работы поздно, иногда вообще оставаясь ночевать в здании КПК. В кабинете полковника, в комнате отдыха, стоял удобный диван и был встроен в шкаф миниатюрный холодильник, что сглаживало дискомфорт подобных ночевок. Борис Леонидович Скоков вообще был непритязателен к антуражу рабочего офиса, чем очень удивлял своих коллег. Но если бы кто-нибудь из его сослуживцев побывали у него дома, их удивление бы значительно возросло. Квартира начальника Комитета была обставлена с учетом разумного минимализма, в классическом японском стиле, как будто ее владелец был не полковником ФСБ, а средневековым самураем, чудом оказавшимся в современной Москве: полупустые комнаты, выстланные прессованной рисовой соломкой, раздвижные «шудзи», низкие столики, два самурайских меча на подставке из японского кедра. Его внешность тоже соответствовала этому образу. Те, кто впервые видел Скокова, сразу обращали внимание на его гладко выбритую голову и невероятно пронзительный взгляд, обладающий поистине гипнотическим влиянием. Казалось, что полковник смотрит не на людей, а куда-то глубоко внутрь, в ту самую область, где зарождаются мысли и чувства. Фигура этого сорокапятилетнего мужчины в рабочей обстановке всегда была скрыта под дорогими костюмами. Но, опять же, если бы кто-нибудь мог видеть его без одежды, то контраст между социальным обликом Бориса Леонидовича Скокова и его потаенной жизнью был бы очевиден. Если в костюме он был сухопар, и даже худощав, то под одеждой он скрывал великолепно развитую мускулатуру, возможность приобрести которую, достигается только многолетними занятиями боевыми искусствами. Словно дополняя образ самурая, сзади, между лопатками, была выполнена великолепная крохотная татуировка — два стилизованных иероглифа, означающие в переводе понятия «Защита-Сила» и «Движение-Поток». Специалист по тату сказал бы, что рисунок создавал большой мастер, и что стоимость подобной, несмотря на свою внешнюю простоту, работы, оценивается очень дорого. Где мог полковник Федеральной Службы Безопасности сделать подобную татуировку и привить себе любовь к японской культуре никто из его знакомых не знал. Никто вообще толком не был посвящен в обстоятельства назначения Скокова на должность начальника Комитета. Его прошлое было окутано туманом, а свое настоящее он скрывал под непроницаем покровом безупречной службы в стенах КПКСНП.