Игорь Коваленко - Жара в Аномо Страница 19

Совсем недавно построенная больница, в стенах которой запах строительных материалов еще не был вытеснен запахом лекарств, — дар Советского правительства. Из уважения и благодарности за столь дружественный акт на фасаде лечебного корпуса рядом с флагом молодой республики местными властями было вывешено и алое полотнище.

На обрамлявших зеленую лужайку скамьях тесно сидели выздоравливающие, они кутались, несмотря на жару, в новехонькие байковые халаты с инвентарными штампами на самых видных местах с такой гордостью, словно это были не халаты, а генеральские шинели при орденах.

А в широких, настежь распахнутых окнах виднелись ходячие больные, надо полагать, прилипающие к подоконникам с утра до вечера. Они напоминали небрежно расставленные на полках бюсты.

И те и другие с интересом рассматривали пришельца.

Луковский собрался было попросить кого-нибудь из глазевших на него позвать доктора Светлану, но в этот момент она сама выбежала на крыльцо.

— Что случилось, Виктор?

— Просто решил зайти.

— Что случилось, я спрашиваю?

— Неужели человек просто так не может заглянуть к невесте после работы? Могу я соскучиться за день или нет?

— Ты не шутишь?

— Про невесту? Кажется, нет.

— Довольно дурачиться, что случилось?

— Есть неплохие новости, — сказал он уже серьезно.

— Ожидается дождь? Вызывают в Москву? Или прибыли мои медикаменты?

— Обнадеживающие новости для Корина. Для экспедиции. Время спасено, наш запрос отпадает. Нашелся дублер Борису. На месте. Великолепные аттестации.

— Поздравляю. Как же ты ухитрился?

— Это не я. Партнеры. Слушай, ты решила навеки поселиться в своей лекарне? Идем домой, пора бы и отдохнуть.

— У меня еще обход. Потом вечерняя консультация. Сегодня освобожусь поздно, не раньше одиннадцати.

— Ну, тогда давай хоть пройдемся где-нибудь в сторонке, а то здесь как на сцене.

— Не могу.

— Пять минут, господи!

Она кивнула, взяла его под руку, и они направились к ближайшему скверу.

— Партнеры сотворили чудо, — говорил Луковский, — молодцы, честное слово. Главное — время. Ох, этот твой любимчик Корин. Но и своей вины я не отрицаю. Тут и моя вина.

— Насколько я в курсе ваших дел, решающее слово принадлежало хозяевам, заказчику, как вы говорите.

— Иван кивает на Петра… Ладно, забудем первую скважину. — Луковский встряхнулся. — Сегодня на повестке день завтрашний. Ты поедешь со мной? Сможешь вырваться со мной к ребятам?

— Если очень попросите, дорогой товарищ.

Луковский просиял.

— До чего они любят мою Светланку, прямо трепещу от лютой р-р-ревности!

— А я трепещу от возмущения, поскольку вовсе не твоя. Пока еще ничья. Никто не делал мне предложения, никому я не давала согласия. И вообще мне мама не велела замуж до сорока.

Луковский рассмеялся.

Светлана вдруг омрачилась какой-то внезапной мыслью. Виктор Иванович тоже почувствовал себя неловко, будто совершил нечто непристойное.

— Да, — сказала она, — расшалились мы от весточки про дублера.

Сухая, утоптанная, усеянная мелкими обломками веток земля тихо похрустывала под их медленными шагами.

Птицы свистели и верещали над сквером, заглушая устоявшийся шум города. В просветах между деревьями зияла густеющая синева неба.

— Красиво, как дома, — сказал Луковский.

— Я просила двухтомник Тихонова, ты не забыл?

— Лежит на столе в библиотеке.

— Спасибо.

— Завидую тебе, великий доктор, находишь возможность благоговеть наедине с поэзией.

— На такие стихи грех не выкроить время.

— А на разговор со мной и пяти минут не выделишь без оглядки.

— Глупый… сам-то помешан на своих стропилах да арматурах, слышать уже не могу. Да еще в земле с головой. Месяц в кино не выберемся, как будто уже женатики.

— Какое кино… только и на уме, что проклятое то утро…

— Да.

— Я хотел, чтобы все-таки вызвали бурильщика из Союза, но они настояли на своем. В принципе, это понятно. Очень они довольны, что могут предложить человека со своей стороны.

— Ну и хорошо. Разве нет?

— Да. Нормально. Борис тоже доволен. И ребята ожили. Все верят в успех на новом месте.

— Будем считать, что сейчас там нормально. А у тебя? — Светлана заглянула в его глаза. — Где ты был?

— На стройке, где же еще? А что?

— То, что тебя спрашивал посол. Утром приезжал необычайно любезный местный дядя в чине капитана, чтобы в торжественной, прямо-таки церемониальной обстановке побеседовать с твоей милостью. Премилая тебя ждет беседа…

— Ты не могла бы посерьезней?

— Пожалуйста. Официальный чин, вероятно, очень интересуется подробностями о машине. Ну почему ты не загнал ее во двор?

— Ты же знаешь, я хотел отвезти Банго. Простить себе не могу, что отпустил его одного. Такое чувство, будто виноват в том, что случилось.

— Я ведь тоже была с вами в тот вечер, все время думаю об этом… — вздохнула она. — Так когда мы едем к ребятам?

13

В тесном, захламленном дворике невзрачной улочки на городской окраине несколько игравших в кости подростков разом подняли глаза на невесть как забредшего сюда крестьянина, что бесцеремонно заглядывал в незапертое приземистое жилище, на плоской крыше которого была аккуратно разложена копра, высушенная мякоть кокосовых орехов. Копра, сырье для местной маслобойни, была хоть и небольшим, но постоянным источником дохода для жителей не только этого квартала.

— Кого нужно? Вы к нам? — удивленно спросил незнакомца один из подростков. — Мама еще на работе.

— Тебя, бездельник. Ты-то мне и нужен.

Парнишка открыл рот, точно ему не хватало воздуха, заморгал часто-часто, зачем-то пошарил босой ногой в жидкой траве перед собой, чем-то напоминая в эти мгновения купальщика, осторожно пробующего воду перед тем, как войти в нее, и вдруг бросился наутек.

— Стой! — вскричал Киматаре Ойбор, без всякой, впрочем, веры в полезность своего запоздалого окрика.

Мальчик мелькнул в подворотне и исчез.

Ойбор же устало опустился на бревно и промолвил, обращаясь к недоуменно обступившим его дружкам-приятелям сбежавшего:

— Напрасно оставили игру, достопочтенные граждане, напрасно. Ступайте, ступайте. Я его любимый дедушка из Асмаба, приехал погостить, вот он и помчался за мамкой, от радости позабыв меня обнять.

Ребята несмело посмеялись в ответ на эти слова загадочного незнакомца и, полные любопытства, расселись поодаль в предвкушении развития нежданных событий, так чудесно свалившихся на их скучавший (опостылевшая игра не в счет) доселе дворик.