Гендальев - Николай Секерин Страница 19

class="p1">– Ну конечно нет! – подтвердил Полуоткатов. – Такие как он годятся разве что для мелких поручений, вроде сторожевой собаки. Чтобы выйти наверх, нужно быть хитрым. Нужно уметь притворяться, врать, пачкать руки, как это делаю я и большинство других, успешных юристов. И при всём при этом, сохранять в глубине души свои «высокие взгляды», свои праведные стремления. Приберегать их до поры до времени и показывать лишь тогда, когда сила окончательно будет на твоей стороне. Чтобы разобраться с коррупцией, преступностью и прочей гнилью, нужны десятилетия. Если не столетия. А такие как Волков никогда и ничего не смогут сделать. Ничего полезного. В конечном итоге их просто сминают и пускают в расход. А народные массы после этого думают, что настоящими врагами были именно эти злобные волковы.

«Ну а ты то, что сам?» – хотел спросить Гендальев, но не осмеливался.

Полуоткатов, словно услышав его мысль, сказал:

– Ну а я живу так, как лучше для меня. Я не пытаюсь ссать против ветра, понимаешь, Витя? Я чувствую конъюнктуру и живу себе припеваючи.

«А ты становишься в ряд с остальными и, сделав губы трубочкой, хором со всеми дуешь в одну сторону. И называешь это ветром, против которого не стоит ссать» – подумал Гендальев, но вслух конечно этого не сказал.

***

Когда он прибыл на рабочее место, Милана даже не удостоила его взглядом. Похоже, их пятничным посиделкам в кафе окончательно пришёл конец.

За пятнадцать минут до конца рабочего дня она молча встала, оделась и ушла не попрощавшись. Виктору резко стало наплевать. Пошла она, думал он. Неприятно было лишь одно: завтра им снова предстоит сидеть в одном кабинете.

Зазвонил мобильник. Снова Соня.

– Алло.

– Я что-то совсем тебя не пойму, – в её голосе появились новые нотки. Беспокойство? Любопытство? Страх?

– Что ты не поймёшь, Соня? – устало спросил он.

– Ты серьёзно?! – разозлилась она. – То ты целыми днями названиваешь и пишешь, обиваешь пороги в приёмной, мучаешь меня ревностью и всякими беспочвенными подозрениями. А теперь вдруг пропадаешь и уже третий день вообще тебя не слышно!

– Ну, так тебе же всё это не нравилось?

– Что не нравилось?

– Что я названиваю, пишу, ревную. А тебе не приходило в голову, что когда-нибудь всё заканчивается? Вот и у меня закончился мой лимит…

– Не поняла? Какой лимит? Ты что имеешь в виду? Ты типа меня бросаешь, что ли? Ты?!

– Ах, вот оно что. Тебя бесит, что такую красотку и востребованную женщину бросает такой лох как я? Уродливый, бестолковый и бедный лох, который столько времени за тобой бегал? В этом проблема?

– Я… – начала она, но Виктор не дал ей договорить.

– Так я разрешаю тебе считать, что это ты меня бросила! И никому не скажу, что решил от тебя избавиться, потому что мне надоело просить милостыню! Надоело бегать за тобой и унижаться! Надоело быть подкаблучником! Я никому этого не скажу, я тебе это обещаю!

– ДА что ты говоришь такое, ты что?! – вскричала Соня.

– Мне по х.., сука ты драная, ясно!? Меня нет, всё! Больше меня нет! Иди на хрен!

И он разъединился.

Телефон опять зазвонил. Он сбросил и заблокировал номер.

И как будто груз с плеч свалился. Гендальев вдруг почувствовал себя свободным и лёгким.

Удивительно, как много может произойти с человеком за пару дней. Или не за пару? Быть может то, что как кажется, происходит внезапно, имеет на самом деле очень долгую и тяжёлую предысторию. Может всё, что ознаменовали собой эти дни, было следствием его долгого терпения? Внезапное сближение с начальником, разрыв мерзких унизительных отношений. Что если всё это было выстрелом из лука, или арбалета? Древнего оружия, которое долго и старательно заряжали. Тетива медленно с усилием вдавливалась от этой внешней, уничтожающей душу стрелы. И вот однажды, его воля, его тетива, перестала гнуться. Она достигла своего предела и вместо того чтобы порваться – выстрелила! И всё. Того что было раньше уже не будет. И он знал это, он просто знал.

Глава шестая. Следующие шесть лет

Жизнь не стоит на месте. Она стремительно движется, как и всё в мире. Что-то вращается вокруг своей оси, а что-то более широко, и пусть в конечном итоге тоже по кругу, но, тем не менее, не как примитивная пластмассовая юла. Бег по кругу бывает разным. И чем шире такой круг, тем насыщенней история жизни, которая в этот круг заключена.

Когда Гендальев был маленьким и учился в школе, он жаждал чего-то глобального. Когда он учился в институте, эта жажда упростилась до модного, среди его сверстников, потребления одурманивающей гадости. Все его друзья поддерживали бесшабашный образ жизни одним днём, и если бы не сестра, отправившая Виктора в армию, возможно, его жизненный цикл уже бы завершился годам к тридцати. Как это зачастую и происходит у наркоманов и алкоголиков, не сошедших на начальной стадии с кривой дорожки в никуда.

Но он вырвался и стал жить как все нормальные люди. Теперь его бег продолжается по более широкому кругу. Во всяком случае, не вокруг своей оси. Хотя… что на самом деле представляет собой эта ось? Возможно, что она всегда одинаковая, просто вертится под другим углом. Как сказал мудрец: один смотрит в лужу и видит грязь, а другой – отражение звёзд. Не объяснил он только, зачем вообще смотреть в лужу?

Гендальев задумывался о подобных высоких материях не так уж часто. Вся его жизнь с момента сближения с начальником, стала вращаться слишком стремительно. Вскоре после того, как они встретились в ресторане с адвокатом Волковым, началась вереница бесконечных судебных заседаний, на которые Полуоткатов неизменно брал с собой Виктора.

Большинство этих заседаний были пустыми и неинтересными. Оправдывая нормированное рабочее время, и старательно подкармливая бюрократическое чудовище, судьи регулярно откладывали рассмотрения, переносили заседания и вообще старались всячески заволокитеть дело, прежде чем выносить свои решения, в которых люди, на чьей стороне была правда и справедливость, но не было протекции, неминуемо проигрывали.

Адвокат Волков носился из одной инстанции в другую как одержимый. Он писал жалобы в вышестоящие суды, писал прокурору, вышестоящему прокурору, президенту. Всем.

Результат всегда был одним и тем же: в удовлетворении отказать. Мотивировка подобных отказов у судей всегда была стандартно однообразной: «доводы не нашли подтверждения в судебном заседании». Больше ничего и не требовалось – обоснование своей позиции совершенно не важно, если на твоей стороне сила. А судье, который спрашивает, какое решение принять у вышестоящего судьи – обосновывать