Густав Эмар - Твердая рука. Гамбусино Страница 2

Мексиканцы, отправляясь в путешествие, приторачивают обычно сзади седла нечто вроде холщовой переметной сумы – так называемую альфорху. В такой суме они возят съестные припасы, которых ни за какие деньги не купить в пустыне. Вместе с двумя флягами питьевой воды, с которыми мексиканцы никогда не расстаются, эти припасы и составляют весь их багаж во время дальних странствий, когда приходится преодолевать лишения и трудности, одно перечисление которых повергло бы в ужас европейца, избалованного всеми благами современной цивилизации.

Итак, наш путешественник уселся на земле и, позаботившись предварительно о том, чтобы оружие на всякий случай было под рукой, развязал свою альфорху; прислонившись затем к скале, он с невозмутимостью философа приступил к своему незатейливому ужину, состоявшему из куска вяленого мяса, нескольких маисовых лепешек и кусочка твердого, как кремень, козьего сыра; все это он запил студеной водой из ближайшего ручейка.

Быстро покончив с этим незатейливым ужином, незнакомец почистил зубы изящной золотой зубочисткой, затем скрутил маисовую пахитоску и раскурил ее с присущим одним только испано-американцам сосредоточенным блаженством. Затем путник, не теряя времени, завернулся в свой плащ, растянулся на земле и мгновенно уснул.

Прошло несколько часов. Может быть, путешественник проспал бы и больше, если бы его внезапно не разбудили два выстрела, раздавшиеся где-то поблизости. В прерии редко случается, чтобы звук выстрела не сопровождался свистом пули около уха. Здесь это почти закон. Другими словами, в девяноста девяти случаях из ста одинокий человек в прерии неизбежно становится мишенью какого-нибудь убийцы. Путешественник, столь неучтиво разбуженный, мгновенно схватил ружье и, притаившись за скалой, стал ждать, что будет дальше. Но так как в следующую минуту нападения – если только это было нападение на него – не последовало, он осторожно приподнялся и стал напряженно всматриваться в окрестности. Ничто более не нарушало торжественного безмолвия ночи.

Наступившее после двух выстрелов спокойствие только усилило тревогу путника. Тишина предвещала близость опасности. Он был уверен в этом, хотя и не мог еще определить, в чем заключалась опасность и насколько она серьезна. Над саванной повисла ночь, светлая, почти прозрачная. На темно-синем небе горело множество звезд; к тому же луна разливала свой бледный трепетный свет, что позволяло даже на далеком расстоянии различать все подробности окружающего пейзажа.

На всякий случай путешественник оседлал мустанга и укрыл его в глубокой впадине под скалой, а сам припал ухом к земле. Вскоре до него донесся едва уловимый далекий гул; шум этот стал быстро приближаться, и путник без труда понял, что это бешеный галоп коней.

Что бы это могло быть? Охота или преследование? Но кому могла прийти в голову фантазия охотиться ночью? Индейцы никогда не решились бы на это; а белые охотники или метисы вообще избегают эти пустынные места, облюбованные пограничными бродягами, людьми без совести и чести, изгнанниками городов и селений, для которых прерии являются, единственным пристанищем. Неужели это были степные пираты? Положение путника становилось серьезным; внезапно шум оборвался, опять воцарилась жуткая тишина. Путник снова поднялся на ноги.

Вдруг в ночи раздался крик женщины или ребенка – крик, полный ужаса и невыразимого отчаяния. Не заботясь более о своей лошади, которая находилась в надежном укрытии, наш путешественник побежал в ту сторону, откуда доносились крики. Рискуя свернуть себе шею, он прыгал с камня на камень, перемахивая через кусты с лихорадочной поспешностью благородного человека, услышавшего призыв о помощи. И все же осторожность ни на минуту не покидала храбреца; прежде чем ринуться в открытую прерию, он на минуту притаился за завесой из кустов мескита, желая сначала уяснить себе, что, собственно, происходит, и затем уже действовать сообразно обстоятельствам.

Вот что представилось его глазам. Два человека, в которых он без труда распознал по их повадке степных пиратов, гнались за молодой девушкой, бежавшей по равнине. Девушка с присущей юности ловкостью, подгоняемая к тому же страхом, с быстротой испуганной лани перепрыгивала через рытвины и одолевала все встречные препятствия. С каждым мгновением увеличивалось расстояние между ней и ее преследователями, движение которых немало затрудняли высокие ботфорты и тяжелые карабины. Еще а несколько минут – и девушка добежала до зеленой завесы, за которой притаился наш путешественник.

 Он готов был уже ринуться к ней на помощь, когда один из разбойников вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Девушка упала. Тогда незнакомец изменил свое намерение. Вместо того чтобы кинуться вперед, он отступил, застыл в неподвижности и, взведя курок, приготовился открыть огонь. Между тем разбойники поспешно приближались, оживленно беседуя. Они разговаривали по-английски, вернее – на том смешанном наречии, в которое входят испанские, французские, и индейские слова, но преобладают английские; короче говоря, на общепринятом жаргоне Дальнего Запада.

– Гм!.. Настоящая лань эта девчонка! – запыхавшись, хриплым голосом произнес один из них. – Был момент, когда я думал, что она ускользнет от нас.

– Не так это просто, – возразил другой, покачивая головой и ласково поглаживая ствол своего карабина. – Я, например, ни минуты не сомневался, что подстрелю ее, когда захочу.

– О да, ты не промазал, карай![5] Хотя, по правде говоря, цель была довольно далека, да и рука твоя, должно быть, дрожала после такой погони.

– Все дело в привычке, приятель, – скромно улыбаясь, отвечал стрелявший.

С этими словами оба разбойника подошли к тому месту, где лежало безжизненное тело девушки. Один бандит опустился на колени, чтобы убедиться в смерти их жертвы, тогда как другой – тот, что стрелял, – стоял, небрежно опершись на свой карабин. В это мгновение наш путешественник выпрямился, вскинул свое ружье и выстрелил. Пораженный в самую грудь, разбойник осел и свалился навзничь бездыханным трупом. Его товарищ мгновенно вскочил и схватился за рукоятку своего мачете; но прежде чем он успел пустить в ход это оружие, наш незнакомец накинулся на бандита и нанес ему прикладом удар по голове, от которого тот свалился замертво рядом со своим сообщником. . Путешественник не терял дарим времени. Выхватить лассо у разбойника и связать упавшего было делом одной минуты. Обезопасив себя таким образом от нападения, незнакомец поспешил к девушке.

Несчастное создание не подавало никаких признаков жизни. А между тем она не была мертва и отделалась пустяковым ранением – пуля разбойника лишь оцарапала ее руку, а обморок был вызван одним только испугом. Незнакомец тщательно перевязал рану, смочил водой губы и виски раненой; к неподдельной его радости, она вскоре открыла глаза.