Иван Охлобыстин - Взять Тарантину Страница 2

Степь. Юрта

Мазанхан (прикладывая руку к груди). Глубокое уважение тебе, Нусхамухан, и глубокое уважение твоей семье!

Нусхамухан (так же прикладывает руку к груди). Глубокое уважение тебе, Мазанхан, и глубокое уважение твоей семье!

Ходжигорхан. Мазанхан, мы решили на свадьбу наших детей новое кино показать. Самое новое. Пошли моих старших сыновей в Америку, пусть купят. Вот тот артист, которое это кино делает. (Протягивает фотографию Тарантино.)

Мазанхан. Глубокое уважение тебе, мой старший брат. Скажи мне, сколько денег кино стоит? Я самолет покупал для нашего брата Хорцахана, глубокое уважение его семье, когда он хотел из него амбар сделать, — двадцать три килограмма брал. А сколько килограммов кино стоит?

Ходжигорхан. Возьми на всякий случай двадцать пять килограммов. Я слышал, что в Америке жадные люди живут.

Мазанхан. А в каком казане американские деньги лежат?

Ходжигорхан. Не помню. Не бери деньги. Руки оторвешь. Возьми алмазы в сундуке дедушки Номто, там их на деньги поменяешь.

Америка. Студия Тарантино. Будка киномеханика. День

Будка киномеханика напичкана современной аппаратурой. Кроме проекционных аппаратов здесь есть микшерский пульт, компьютер, устройство автоматической перемотки пленки и пр. На полу — открытый яуф для пленки. На столе рация, какие бывают у полицейских, и набор для раскраски миниатюрных моделей солдатиков наполеоновской армии, стоящих тут же. Работает кинопроектор. На бобине осталось совсем немного пленки – заканчивается часть фильма. По углам на стенах висят аудиоколонки, из которых звучит саундтрек к фильму — джазовая мелодия тридцатых годов. Под эту мелодию чернокожий киномеханик Куинси (лет тридцати пяти) садится за стол, придвигает к себе одну из миниатюр, берет в правую руку кисточку и, глядя через огромное увеличительное стекло, начинает раскрашивать солдатика. Время от времени он заглядывает через просмотровое окошечко в темный зал, чтобы убедиться, что все идет хорошо. Часть заканчивается, музыка смолкает, бобина пуста.

Голос Тарантино (в колонках, говорит по-английски). Хи-хи-хи. Спасибо, Куинси, только следи за фокусом. Хи-хи-хи.

Куинси (в микрофон пульта, англ.). Не за что, мистер Тарантино. Буду следить.

Голос Тарантино (в колонках, англ.). Хи-хи-хи. Завтра смотрим, в общем.

Куинси (в микрофон пульта, англ.). О'кей.

Голос Тарантино (в колонках, англ.). Хи-хи-хи. Хай, Куинси.

Куинси(в микрофон пульта, англ.). Всего доброго, мистер Тарантино.

Куинси снимает с проекционного аппарата бобину с пленкой, ставит ее на перемоточное устройство. Все его движения точны и выверены — видно профессионала. Пленка перемотана на начало. Куинси снимает ее с перемоточного устройства, кладет на стол. Берет рацию.

(В рацию, англ.) Я готов.

Теперь мы видим бронированную дверь будки с мощными запорами во все четыре стороны — такие обычно бывают в банках. Кто-то снаружи вставляет ключ, запоры задвигаются, открывая дверь. Входит вооруженный охранник Лэс. Еще двое вооруженных охранников, Тэд и Сэм, остаются снаружи с обеих сторон от двери. Лэс запирает дверь изнутри, подходит к столу с бобиной. На запястье левой руки у него специальный браслет со сканирующим устройством. Он проводит над бобиной рукой. Сканирующее устройство издает писк, и на браслете загорается зеленая лампочка. Лэс кладет бобину в яуф, закрывает его на замок, пристегивает ручку яуфа к наручнику на правой руке.

Лэс (англ.). Пока, Куинси. Куинси (англ.). Пока, Лэс.

Охранник отпирает дверь и выходит из будки.

Коридор студии

Лэс идет по ярко освещенному коридору с яуфом в руке, а по бокам от него идут Тэд и Лэс, внимательно глядя по сторонам, всем своим видом показывая, что они готовы уничтожить каждого, кто покусится на содержимое яуфа.

Будка киномеханика

Куинси смотрит вслед Тэду и Лесу, затем начинает щелкать тумблерами, выключая аппаратуру.

Просмотровый зал

В просмотровом зале стоит несколько удобных кресел и диванов — для «кинобоссов», а за ними второй ряд из стульев — для людей попроще. Перед креслами столик с пультом, микрофоном и современной галогенной настольной лампой. Пара массивных стеклянных пепельниц с окурками сигар. На полу специальное ковровое покрытие, которое глушит шаги. Уборщик Хосе, лет тридцати, латиноамериканской внешности, в комбинезоне и бейсболке, надетой задом наперед, пылесосит ковровое покрытие с помощью большого моющего пылесоса. Входит Куинси. На плече у него небольшой рюкзак.

Куинси (англ.). Привет, Хосе.

Хосе (англ. с исп. акцентом). Буэйнос диос, Куинси.

Они «по-молодежному» ударяют по рукам. Хосе выключает пылесос.

Как тебе эта чушь?

Куинси (англ.). Моветон. Мало жизни и слишком много крови.

Хосе (англ.). Мне тоже так показалось. Надо было посоветоваться со мной.

Куинси (англ.). Хосе, только не говори мне, что ты умеешь стрелять из пулемета.

Хосе (англ.). Я до семи лет вместо соски сосал пулеметную гильзу.

Куинси (англ.). Не ври — твоя семья переехала в Лос-Анджелес, когда тебе было шесть лет. Ты мне сам рассказывал. А в Лос-Анджелесе в этом возрасте особо не пососешь, полиция на каждом углу.

Хосе (англ.). Пусть так! Но это у меня в крови. Покажи мне пулемет, и я заплачу, как ребенок! Это основной инстинкт!

Куинси (англ.). Ладно, Хосе, верю. Хрен с этими инстинктами. Пусть тебе и передался этот инстинкт от твоего папы, который всю жизнь торговал, как он мне сам говорил, салатной приправой «Чика пюк», но ты мне должен двадцатку.

X о с е (англ.). У нас многое не говорят вслух. Я знаю, что тебе нужны деньги, потому что ты связался с белой женщиной. Как ее?..

Куинси. Изабель. Она француженка… И ей, и мне нужна моя двадцатка.

X о с е. Да… Женщины, женщины. И без них никак, и с ними… одни проблемы… Особенно если это белая женщина. С белыми мы должны держаться друг за друга.

Куинси. Мы с белыми или мы против белых? С белыми или наоборот, все равно нужна двадцатка.

X о с е. Ну-ну, Куинси… Тебе видней… А я бы с француженками поосторожней… Сначала двадцатка, потом…

Куинси. Моя француженка черней меня, у нее мама марокканка, а папа коренной намибиец.

Россия. Квартира Макса. День