Виктор Сафронов - Пляски демонов Страница 2

ГЛАВА 2 Федя Войтылов

После очередной ударной подтасовки, когда штакетиной или дрыном, серьёзно дали в область уха вроде бы ничего особенного и не произошло. Кого в этой жизни по пьяному делу не били. Однако на этот раз всё оказалось гораздо забавнее, чем было всегда… Сами по судите, начались чудеса и мистика.

Способность предвидеть будущее, он открыл в себе внезапно. Открыл и открыл, мало ли бывает чудес на свете. Махнул рукой и перевернулся на другой бок… Списал всё это на действие перегрузок связанной с бытом коммунальной квартиры

Временные рамки — ну, полторы, две недели… Три месяца, похоже, что это был его предел. Впрочем, можно подождать, чем черт не шутит, может и дальше сможет закинуть свой взор.

Недавно спас одного мужика с уголовным прошлым, зато сейчас из администрации. Тот случайно мимо проходил, а он с бухты-барахты, с крепчайшего бодуна, возьми и сообщи ему (за шкалик на поправку организма) что такого-то числа не следует садиться в служебный скотовоз… Иначе будет дым, искры и куски человечины в разные стороны. Сам того не осознавая, еще добавил, что через несколько дней хорошо бы, нарушить расписание выхода из подъезда, т. к. с чердака соседнего дома в чиновничью грудь прилетит увесистая неприятность.

Когда все подтвердилось, слуга народа обрадовался, что остался жив и вместе с прорицателем рванул в загранпоездку, его назначил личным секретарем с неограниченными полномочиями.

Это приятное событие из жизни Феди Войтылова, а неприятное это то, что он слышит запах смерти. Говорить об этом неприятно, а носом вдыхать и заявлять еще хуже.

Видит ли он доброе, или только злое и беспощадное? Неизвестно. Судя по внешнему виду, наблюдает только разнузданную дрянь, густо замешанную на крови. Перестал баловаться горькой, с лица спал, осунулся, стал нервничать по пустякам и волновать внешним видом окружающих.

Федя, обдумывая свое житье бытье, задумчиво смотрел на лежащий у него под ногами ковер… Из состояния послеобеденной эйфории его вывели буквы, которые стали причудливо проступать на ворсистой ковровой поверхности… Попытался от видений руками отмахиваться, глаза гардиной протирать, не помогало. Взгляд все время возвращался к тексту.

Буквы были причудливые, но читать их было можно. Конечно, если бы только знать, как, он бы обязательно прочитал.

Ничего не поняв, что это, и к какому месту его пятидесятилетней жизни написанное следует пристроить. Он не долго находился в растерянности.

Не отводя глаз от написанного, наугад протянул руку к журнальному столику, взял ручку и прямо на программе телевидения набросал то, что видел перед собой… Когда переписывал, казалось, его рукой водит некая, неподвластная ему сила… Писал быстро и почему-то справа налево…

После того как записал все до последнего штриха, без сучка и чего то там ещё, давно стоящие без дела и видно без механизма, ценные своей старостью напольные часы пробили шесть раз и умолкли.

При первом же ударе часов, испуганный Федя поднял глаза, пытаясь на циферблате отыскать разгадку своего видения. Не нашел.

Когда же он опустил глаза вниз, пытаясь отыскать в загадочном тексте что-то новое, он попросту исчез. Сколько не вглядывался, как не напрягал глаза, видел только рисунок, серп и молот в руках очередного вождя… Возможно, кто-то через него передавал нижеследующие поздравления, нижеследующим товарищам?

Федин благодетель, крутил и так и сяк. Пентаграмма, бессмыслица и чертовщина. Но помня, как Федя-блаженный спроста спас его драгоценную жизнь, переслал текст своим друганам. Те перегнали институту восточных языков, оттуда обрадовали сообщением, что это древний текст, следующего содержания… Что-то уж больно мудреное… Смысл сводился к простому утверждению, что в скорости, очередной носитель звания «Великий Алаюрда» покинет сей бренный мир, но перед тем, как гикнется, должен будет назвать своего приемника на этой бренной земле.

Бунтующий темперамент поднимал снизу отстой, застой и запой. Именно эта, поднятая субстанция в виде злой мочи, ударяла в мозг и заливала последние искорки здравого смысла. В сухом остатке выделялись: налитые кровью бычьи глаза; слюнявая визгливая брань и отвратительные радужные круги из глаз… Всё это указывало на то, что вскоре драке быть.

После этого, спокойные, сытые и радостные дни Фединой жизни были сочтены и выражались всего лишь двузначным числом… Его любимой цифрой 21 или по картёжному — очко…

ГЛАВА 3 Поиски Алаюрды

Бандит, стреляя над головами молящейся и находящейся в нирване братии, одиночными и очень боевыми выстрелами, кричал неприятным голосом: «Кому этот оранжевый дохляк передал свою силу? Кому он последнему смотрел в глаза?». Кричал он на русском языке, пытаясь в стране оранжевых монахов, получить ответ или хотя бы тычок в сторону того, кто его интересовал.

Не дождавшись ответа, бандюган вставил новую обойму, слишком лениво перезарядил оружие и приставив ствол к голове застрелил монаха, который сидел ближе всего к умирающему старику. Что он хотел этим показать, было не ясно. Покойник, видно из-за плохого монастырского питания и разряженного горного воздуха большого пятна крови после себя не оставил. Стоявшие поодаль подручные убийцы под руки схватили троих молящихся и потащили в подвал этого же храмового комплексом Лумбини (с санскрита переводится, как «любимый»).

Мучили, пытали монахов. Не помогло им знание всяких штучек наблюдаемых в гонконговских боевиках, оказывается, фильмы не имеют никакой реальной связи с обычной жизнью. Но боль монахи переносили стоически, тем более монастырь был настоящий буддийский, а не выстовочно-туристический Шаолинь в горах Сун. Один, правда не выдержал и выругался по-украински, но на это никто не обратил внимание. Они там все на одно лицо, все оранжевые.

Смысл нападения на святыню состоял в завладении магической силой «алаюрды». Оказывается, по старинной легенде, носитель этой неведомой цивилизованному миру силы, перед смертью может передать ее тому, кого выберет в свои преемники, вселенских соборов или синклитов для этого не собирают. Каких-то определенных критериев, как таковых не существовало, решение принимал только тот, кто ею обладал. Говорят, если достойного ученика-приемника из оранжевого братства не находилось, сила переходила тому, кому перед смертью «Великий Алаюрда» посмотрит в глаза. Особенность этого действия состояла в добровольности всего этого действия. А может и врут?