Виктор Самир - Тысяча первая ночь и утро следующего дня Страница 20

Это поклонение ночному небу. Приношение жертвы. Почитание и обожествление вождей. Вера в высшие силы и стремление хоть немного стать к ним ближе. Иначе чем объяснить, что вот уже восемьдесят лет самая известная мумия двадцатого века покоится в гранитном мавзолее в самом сердце Москвы? Ступенчатый мавзолей вполне мог бы назваться маленькой пирамидкой. И созданный им культ вполне соответствовал идее божественного бессмертия. Десятки лет миллионы людей со всех концов Советского Союза приезжали в Москву, чтобы рано утром встать в длинную многокилометровую очередь, которая несколько часов медленно тянулась по улицам, подземным переходам, выходила на Красную Площадь и исчезала в дверях Мавзолея. Даже сами фараоны могли бы позавидовать такому почитанию и сохранению памяти об ушедшем правителе.

Виктор вспомнил, как он ещё ребенком вместе с родителями побывал в Мавзолее. Выходить пришлось очень рано, на улице только рассвело. В столь ранний час общественный транспорт не работал, и они шли прямо по трамвайным путям. Вечно суетливая Москва, казалось, вымерла. На пустых перекрестках странно смотрелись редкие прохожие и автомобили. Но вскоре людей стало больше, они двигались в одном направлении; через полчаса это был общий поток. Все шли молча, уже не было видно ни конца, ни начала колонны. Улицы менялись одна за другой, несколько раз они спускались в подземные переходы, казалось, что идти придётся весь день…

Его воспоминания прервал голос Джона:

– Неосознанно для самих себя, в двадцатом веке, в самом центре многомиллионного города вы построили пирамиду и похоронили в ней мумию! Вот вам дословный текст с официального сайта московского Кремля: «Мавзолей Ленина исполнен в виде ступенчатой пирамиды, и, являясь усыпальницей, подобен ранним египетским пирамидам…» А сколько народу лежит за Мавзолеем в Кремлёвской стене? И всё это было вполне естественно и воспринималось как нечто само собой разумеющееся! А пирамиды в Гизе, конечно же, поставили инопланетяне от нечего делать! Абсурд! Давайте подумаем – кем был фараон для жителей Древнего Египта? Воплощением бога на земле. Для чего богу сокровища? Во времена Четвертой Династии вообще не было такого понятия, как деньги и сокровища! Всё что угодно, но только не банальные денежные знаки! Да что бы там ни было…

Джон на секунду замолчал, подбирая слова и подводя итог своих рассуждений:

– Моё утверждение заключается в следующем – что бы там ни было в пирамиде изначально: мумия фараона, слитки золота, скрижали завета, урановый стержень или радио пришельцев – этого в ней нет уже тысячи, тысячи лет…

На этой фразе Виктор, до этого жадно ловивший каждое его слово, разочарованно и вопросительно посмотрел на Джона. Как ничего нет? Но ведь что-то должно быть! Иначе зачем они здесь?

Джон, если и знал ответ, то не торопился его оглашать. Он посмотрел на часы:

– О, мой юный друг, похоже, я утомил вас своими рассказами! Скоро наступит ночь…

Учитель

Ночь наступила внезапно. Они сидели у костра под огромным черным куполом неба, усыпанном миллиардами ярких звёзд. В этот час одиночество и безграничность пустыни соперничали по размеру с глубиной этого бездонного неба, на фоне которого старик и ребёнок были всего лишь ничтожными песчинками в океане песка. Они, дети пустыни, были рождены жить и умереть среди этих песков. Ни власть, ни богатство, ни племенная принадлежность не могли искоренить в их душах этого вечного стремления отправиться вглубь пустыни, раствориться в ней без остатка. Привычка к кочевой жизни и перемене мест навсегда определила им образ жизни и ощущение мира.

Тысячи лет их предки волна за волною двигались от гор Йемена через пески Аравии и обратно, пропитываясь духом и ветром пустынь. Запертые среди гор, морей и враждебных соседей, они долго не могли вырваться за пределы Аравийского полуострова. Сначала не могли, а потом уже и не хотели. Здесь они нашли смысл своих скитаний, обрели всемогущего Бога и веру. Когда-то соседи называли их «потерянными племенами». И быть бы им вечными пленниками пустыни или исчезнуть навсегда, как исчезают в песках высохшие реки. Так уже не раз случалось с другими народами, стеснёнными в одних пределах. Но пришло время – и, сплочённые словами Пророка, они сумели безмерно расширить свои границы, и сегодня под властью халифа полмира и будет больше!

Юный принц Абдаллах ибн Гарун11 внимательно слушал слова учителя. Ему исполнилось всего лишь одиннадцать лет, но он уже был на вершине самой большой волны из тех, что когда-либо приходили с давних времён на эти земли. Сын могущественного халифа и его возможный наследник, он ещё не до конца понимал всей мудрости сказанных слов, но уже мог ощутить, как и его волна вливается в полноводную реку…

Старик подбросил в огонь пальмовых поленьев и продолжил:

– Когда люди теряли основу, и будущее казалось им неопределённым, некоторые из них уходили в пустыню, дабы там найти утраченные зёрна истины. Вдали от шума городов и тени оазисов они лучше слышали обращённые к ним послания. Так появлялись пророки. Числом их были тысячи от начала времён. Но не все могли воспринять дарованные им откровения. Многое из того, что Всевышний вкладывал в уста своих ангелов, не находило отклика и понимания в заблудших душах людей.

Старик достал из углей лепёшку, отряхнул её от золы и, преломив пополам, подал часть принцу. Лепёшки из муки, обжаренные в костре, были намного вкуснее изысканных блюд, подаваемых при дворе. Горсть фиников и глоток воды – что ещё нужно рождённому в пустыне?

Учитель знал ответы на все вопросы. Его мудрость была союзом опыта и знаний, приобретённых не за чтением книг, а за годы странствий и исканий. Хотя и книг он прочёл немало. Он обошел все пески пустыни, побывал у подножия гор Индии на востоке и у берегов великого океана на западе. Он был и солдатом, и ученым, и поэтом. Вместе с отцом Абдаллаха, халифом Аль-Рашидом, он участвовал во многих сражениях, как на поле боя, так и в тени дворцов, и был весьма осведомлён о жизни двора и об устройстве государства. Он также был сведущ в науке о звёздах, в грамматике, синтаксисе, риторике, красноречии, логике, астрономии, геометрии, правоведении, преданиях и толкованиях Корана; читал книги и вытвердил их, принимался за дела и постигал их, выучил науки и познал их, изучил ремесла и усвоил их, и занимался всеми вещами и брался за них.

Старик был непохож на остальных приближённых ко двору, как внешним обликом, так и своими речами. Черты лица явно выдавали в нём чужеземца. И хотя его отцом, как говорили, был араб, всё же большинство отличий, среди которых сразу обращали на себя внимание прямые светлые волосы и такие же светлые глаза, он унаследовал от матери, невольницы, привезённой откуда-то издалека с севера. Сын невольницы, рождённый в неволе, он провел своё детство в корпусе гвардии, воспитываясь в преданности халифу и постигая тот чужой мир, который должен был заменить ему утерянную родину. Это была так называемая «дань кровью», живой налог, который платили халифу покорённые народы. Из невольников, взятых на службу ещё в детстве, вырастали жестокие и беспощадные воины. В их сердцах не было ни страха потерять свободу, которой у них никогда не было, ни привязанности к родной земле, утраченной навсегда, ни жалости к врагам, ибо некому было внушить им жалость и сострадание в те юные годы, когда душа ещё открыта и восприимчива к добру.

И вот сейчас, на склоне жизненного пути, по указу халифа старик был приставлен к юному принцу наставлять его в науках и совершенствовать его знания о мире. Но вряд ли халиф догадывался, что нередко вместо скучных дисциплин и книжной схоластики его сын и учитель садились на верблюдов и отправлялись в пустыню…

Абдаллах готов был слушать его рассказы хоть всю ночь. Слова его были полны волшебной музыки странствий. Соль морей, притяжение далёких берегов, невиданные звери и рыбы, пропитанный благовониями и пряностями ветер, зовущий в дорогу… Как будто караван из тысячи верблюдов, пришедший в Багдад из дальних стран Востока, раскрывал свои тюки с товарами на рыночной площади Аль-Карх, призывая жителей города увидеть диковинные заморские вещи и послушать рассказы об опасностях и приключениях. Как много интересного можно было узнать у торговцев, прошедших через безводные пустыни, бескрайние моря и высокие горы!

Во все стороны света шли суда и караваны; торговля для многих была не только ремеслом, но и способом познания мира, знакомства с его чудесами. Купцы отличались не только талантами негоциантов, но и поэтическими дарованиями, без которых порой невозможно было передать все те невероятные подробности и оттенки заморских путешествий. Что в их рассказах было правдой, а что вымыслом – казалось, они и сами уже не могли разобрать, просто допуская возможность и того, и другого. Сколько раз они теряли свой товар и верблюдов, подвергались нападению воинственных разбойников, тонули в Красном море, когда магнитные горы вытягивали гвозди из их кораблей, пропадали в море марка, где не было ни звёзд, ни солнца… А горящие пламенем горы? А медный всадник со свинцовой доской на груди? Вы не были там и не видели этого!