Елена Горелик - Земля мёртвых душ Страница 20

Начало одиннадцатого дня нашей стоянки было самым обычным: проснулись, позавтракали и занялись своими делами. Дойлен одобрил мою идею, прикрываясь плотным магическим фоном, поэкспериментировать с маломощными заклинаниями. Но сперва следовало ознакомить его с моими исследованиями. Предыдущие семь дней я показывала ему свои записи. Суть построения заклинаний принципиально от программирования не отличалась, а Дойлен далеко не дурак. Ухватил сходу, хотя ни разу не программист. Сейчас стоило обсудить некоторые теоретические моменты, а делать это в битком набитом колдунами лагере… Не поручусь, что кто-то из соседей не всадил в днище фургона подслушивающий амулет, прикрытый маскирующими чарами; ведьмаки просто обожают делать друг другу пакости и вызнавать чужие тайны. Мы и так создавали сферу тишины минимальных размеров, накрывающую только наши головы, но вообще-то это было утомительное занятие — поддерживать плетение нестандартных размеров. Хоть слишком больших, хоть слишком маленьких. Потому мы пошли погулять за пределы разросшегося до неприличия временного города. В дубовую рощицу, что невесть как разрослась посреди степного климата на берегах Дуная. Но разговор почему-то сразу зашёл на тему, далёкую от магических экспериментов.

— Красиво, — сказала я, стараясь отвлечься от не слишком весёлых дум. Холодный ветер заставил нас обоих снова одеться в меха. — В моём мире тут дубы не растут, во всяком случае, сами по себе.

— Здесь вообще интересное место, — Дойлен был, в отличие от меня, в благодушном настроении, и поэтому мы шли под ручку. Прямо как благородное семейство. — Старая летопись гласит, что когда-то в незапамятные времена в этих местах не было моря. Здесь стояли прекрасные города, вокруг были богатые домены, маги и ведьмаки ещё обладали огромной силой…

— …а трава была зеленее, и девушки красивее, — улыбнулась я. — Прости, перебила тебя. И что случилось с этим краем?

— Насчёт девушек — не знаю, сейчас тоже как будто не уродины, — Дойлен оценил юмор нашего мира, хохотнул и в своей фривольной манере приобнял меня. — Но если хочешь знать, что случилось с этими местами… Летопись говорит о землетрясении, которое разрушило перешеек к югу отсюда. Морские воды хлынули в плодородную долину, уничтожая на своём пути всё живое. Говорят, с того времени по берегам нового моря встречаются долины, заполненные вонючей чёрной грязью, а глубины моря безжизненны — там до сих пор гниют трупы погибших людей и зверей… Тебе не интересно?

— Интересно. Просто я задумалась… У нас в этих местах на морском дне находят вещи, которые говорят о том же. Даже теория есть, что здесь не было моря… Как странно — миры разные, история людей другая, а земля… Здесь земля — та же.

— А люди?

— И люди в сущности те же, — призналась я. — Подлости больше… или это мне так кажется, потому что тут её никто не маскирует. Подлецы уже у власти, зачем им маски, согласись.

— И я тоже подлец?

— Нет.

— Но я же принадлежу к правящему сословию, а ты только что записала всех властителей в подлецы, — несмотря ни на что, Дойлен улыбался. Ох, как он любит заманивать меня в логические ловушки…

— Исключения лишь подтверждают правило, — вывернулась я.

— Может, я кажусь тебе честным человеком только потому, что хочу понравиться… одной хорошо знакомой мне женщине, — не унимался драгоценный сосед. — Она не полюбит подлеца, потому мне приходится надевать маску.

— Или снимать маску, — когда он заводит разговоры на эту тему, мне становится грустно. Женщина, о которой он говорит, не сможет полюбить его, будь он хоть самый раззамечательный на всём белом свете. — Поверь моему опыту, Дойлен, двадцать лет работы с разными людьми научили меня отличать маски от лиц.

— Значит, моё лицо без маски настолько неприятно этой женщине, что она не желает подпускать меня к себе?

— Ты опять за своё, — улыбнулась я. Разговоры в духе Дюма мне не по душе, но Дойлена мне жаль. Чисто по человечески. — Давай доживём до…известного тебе момента, а там посмотрим. Ещё ничего не определено.

— Ты вернёшься в свой мир, — задумчиво проговорил Дойлен.

— Я могу элементарно до этого не дожить.

— Тогда бери от жизни всё, — последовал совет. — Она, сволочь, не настолько щедра, чтобы разбрасываться её подарками.

Замечательная философия. Да он просто эпикуреец, ни дать, ни взять.

— Предпочту взять от жизни…саму жизнь, — сказала я, вздыхая. — Это намного сложнее, чем просто наслаждаться.

— Одно другому не мешает.

— Мешает, мой дорогой. Наслаждающийся человек беззащитен.

— Правда?

Я и охнуть не успела, как Дойлен, весело смеясь, подхватил меня на руки. Мой возмущённый писк его нисколько не смутил. Ну, что ты будешь с ним делать? Не из пистолета же стрелять. Тем более, что намерения у него явно несерьёзные, просто решил хорошим настроением поделиться. Я сорвала с себя шапку и принялась со смехом отбиваться…

— Эй, глядите, какая бабёнка горячая! — наглый молодой голос мгновенно заморозил наш смех. — Прямиком из-под такого медведя… Самое то, братцы!

Дойлен отреагировал мгновенно. Мои ноги не успели коснуться земли, а он уже шагнул вперёд и влево, прикрывая меня от троих парней лет примерно по восемнадцать-двадцать. Новенькие золотые медальоны выдавали выпускников высших магических школ этого года, а яркие одежды с претензией на тонкий вкус — отпрысков провинциальных магических родов. Ребятки были явно под градусом, притом, аккурат под таким, когда тянет на сомнительные подвиги. А судя по безграничной наглости, они уже развлекались подобным манером, и на серьёзное сопротивление ещё не нарывались. Молодые маги… Золотая молодёжь в наихудшем своём варианте, когда вседозволенность становится жизненным императивом. Ульса предупреждал, что для таких вот добрых молодцев не то, что простецы — и ведьмаки быдло. Но если издевательства над простецами были в порядке вещей, и за них магам ничего не грозило, то за подобные забавы с ведьмаками полагалось довольно суровое наказание. А это означало, что нам с Дойленом живыми отсюда не уйти.

Рука сама потянулась за пазуху. К кобуре.

— Бабёнка горяча, да не для тебя, мозгляк, — вот что у Дойлена не отнять, так это его любимую манеру разговаривать с несимпатичными личностями. — Иди-ка ты отсюда, пока руки-ноги целы.

— Что же ты мне сделаешь, дядя? — кочевряжился предводитель этой совсем не святой троицы. — Отшлёпаешь или отцу моему пожалуешься? Не с твоим куцым Даром на мага хвост задирать. Лучше сам иди отсюда, а бабёнку нам оставь. Будет хорошо себя вести, к утру вернём.