Григорий Славин - Имею право сходить налево Страница 22

– Что с киллером? – стараясь говорить спокойно, чтобы не доводить дело до корвалола, поинтересовался Сказкин.

Палач послушно размотал тряпку и показал предмет, который прямо указывал на то, что киллер скорее мертв, чем жив. Сказкин закрыл глаза, поднес стакан и выпил как на похоронах – медленно, как лекарство.

– Кирьян, убери это.

Приняв голову из рук Палача и многозначительно посмотрев ему в глаза, Кирьян развернулся, чтобы уйти, но в кабинет ворвалась секретарша Романа Романовича. В короткой юбке, платиновая блондинка, она держала в ручках папку. Воздух, что она принесла с собой в кабинет, добавил запаху гари цветочный аромат.

– Роман Романович!.. Мирослав звонит, это срочно!

– Потом!

– Это очень срочно!..

– Скажи, что я занят!

– Я сказала, он настаивает!

– Босс, давайте произведем расчет, – предложил между делом Палач.

– Наберись терпения… – шепотом попросила его Марина.

– Так что мне передать Мирославу? – спросила секретарша. Она мило картавила и оттого была еще более сексуальна. Впрочем, не за это ценил ее Сказкин, а за способность делать несколько дел кряду, и не как попало, а точно и в срок.

– Может, в камин ее? – спросил Кирьян, продолжая держать в руках голову.

Палач почувствовал, что теряет терпение.

– Что здесь за суета, а?

В кабинет, расталкивая всех, вбежал перепачканный сажей охранник.

– Хозяин, надо вызывать пожарных!..

– Или закопать? – Кирьян.

– Он говорит, что в антикварном салоне проблемы, – вмешалась секретарша.

Сказкин вдруг почувствовал, что на колокольню его головы взобрался дьяк и теперь этот дьяк, не зная, куда деть свою нетрезвую любовь ко всему свету, стал бить во все колокола. Голову Романа Романовича разрывало от напряжения и страха перед очевидной вероятностью сделать сейчас что-то, что потом будет трудно исправить. Он боялся своих желаний, а главное из них требовало броситься в угол кабинета, где стоял шкаф с оружием. Ногой – пусть не сразу, а за несколько ударов, пусть даже раня себя, разбить толстое стекло, схватить со стойки заряженный картечью «зверобой», которым он в прошлом году прикончил слона в Эфиопии, откуда и привез себе кресло местного царька, и начать здесь, в кабинете, стрелять во все живое.

– Так что мы хотели бы получить гонорар, – сказал Палач.

– На, унеси куда-нибудь, – и Кирьян, не видя, кого просит, сунул в руки стоящей справа и чуть сзади него секретарше голову.

Приняв и чуть подсев – она не ожидала, что ей сунут что-то тяжелее другой папки, бледнокурая красавица рассмотрела голову и вместе с нею рухнула на пол. Сказкин заметил, что трусики у нее – розовые, и это проявление чужой легкомысленности окончательно сорвало резьбу, на которой последние минуты удерживалось его спокойствие.

– Заткнитесь все!.. Суки!.. Я не могу работать в такой обстановке!.. – приседая для пущей выразительности, он сжимал кулаки, кричал, срывая голос, и налитыми кровью глазами смотрел в пол. – Замолчите на минуту!.. Одну минуту!.. Шестьдесят секунд никто не открывайте рот!.. Я не могу думать!.. – перед глазами его проносились голова киллера, розовые трусики, идиотский взгляд Палача, треск огня за дверью, коврик дыма, выползающий из-под двери, а также племянник Мирослав, который звонил так редко, что нет ничего удивительного в том, что звонил он именно сейчас.

– Я вам назвал… – тихим, почти ленивым, словно и не было этих криков мгновение назад, голосом начал говорить Роман Романович, обращаясь к Палачу и Марине.

Но договорить не успел.

Дверь в кабинет распахнулась, в нее с ведром воды вбежал один из охранников и, задевая Сказкина локтем, выплеснул воду из кабинета – так было удобнее – в камин в коридоре. Вырывавшийся пар окатил Сказкина, и теперь все стояли как в турецкой бане.

Роман Романович дождался, когда охранник, громыхая ведром, выбежал и закрыл дверь. Медленно выпустил воздух из клокочущей груди и продолжил:

– …точное время смерти киллера. А вы когда его… обрезали?

– Точное время… – с иронией повторил Палач, разворачивая чупа-чупс и засовывая его себе в рот. – Любите все делать красиво?

Сказкин снова подумал о шкафе.

– Киллер, – сдавливая желание, процедил он, теперь уже даже более медленно, чем требовалось, – должен был выполнить заказ… Я заплатил ему сто пятьдесят тысяч… Которые, надеюсь, у вас?

Марина с тревогой посмотрела на Палача.

– Н-нет… Машина в кювете, мы ее не осматривали… А надо было?

– Значит, вы подарили полтораста штук баксов сотрудникам ГИБДД. Так вот, он должен был выполнить заказ, но вы его прикончили, парочка кретинов… и кретинок… Голову ему отрезали… За несколько часов до того, как он должен был сделать работу… У меня слов не хватает… – Сказкин разворочал воротник рубашки, ему не хватало воздуха. – У меня в жизни два правила: не материться и никого не убивать своими руками… Никогда! никогда! – клянусь могилой жены! – не матерился и не убивал своими руками!.. Даже когда я произношу слово «сука», я потом месяц сгораю от стыда! Но сейчас, б…и полоумные, когда вы заставили меня нарушить первое мое правило, будьте милосердны и не заставляйте меня нарушать второе!.. Если кто-то из вас, здесь стоящих, произнесет без команды хоть слово!.. хоть букву!.. хоть икнет! – клянусь богом, вашим патологоанатомам нечего будет вскрывать!..

Роман Романович только сейчас вспомнил, что он в засыпанном известкой пиджаке за две тысячи долларов, трусах до колен, носках до колен и домашних тапочках.

Дверь в комнату распахнулась.

– Босс, пожар потушен. Но на кухне угорела кухарка, а сантехник прыгнул с крыши и сломал обе ноги. Соседи вызвали милицию, «Скорую» и пожарных. Мы сами с ними разберемся, вы не переживайте.

Зубы Романа Романовича предательски захрустели. Чтобы отогнать уже конкретно насевшее на него уже не желание, а необходимость добраться до ружья, он решил отвлечься:

– Она так и будет здесь валяться?

Охранник схватил секретаршу за ноги и выволок из кабинета вместе с папкой. Потом с виноватым видом вернулся за головой.

– Вы двое прямо сейчас отправляетесь искать четверых молодых людей, – сказал Эрэр, глядя в глаза Марине. – Они такие же кретины, как и вы, поэтому найдете вы их без труда. После того как они… После того! После! После – это значит потом! После того как они обчистят квартиру дома двадцать шесть по Кутузовскому проспекту…

– Крутой дом, – бросил Палач.

Сказкин бросился к Кирьяну, нырнул рукой за его пазуху и выдернул «беретту». С трудом справившись, уговорами и чуть-чуть – силой, Кирьяну удалось остановить хозяина. Марина вытолкала побледневшего Палача за дверь.