Правдивая история короля Якова - Анфиса Каховская Страница 22

И в тот же миг его мысли, всю ночь пребывавшие в состоянии хаоса, выстроились в ряд, словно солдаты, которых с привала поднял окрик командира, и потекли ровным потоком, чётко и в то же время спокойно.

Судьба (или какая-то высшая сила, распоряжающаяся его жизнью) недвусмысленно высказала своё мнение о том, как быть дальше. Всё продолжалось, всё шло само собой, а ему оставалось лишь наблюдать.

Пока Иларий будет налаживать с дочкой Арна отношения, у него, Пармена, есть время все обдумать. До того, как она пригласит своего ухажёра в гости, – и пригласит ли вообще? – он успеет принять решение. Не может же девушка пригласить к себе молодого человека через одно-два свидания. На это уйдет не одна неделя, а за это время наверняка придёт хорошее решение. Так что, пусть всё идет своим чередом. В том, что парень с девушкой встречаются, уж точно не было ничего плохого. С этим и Урош согласится.

А начать надо с того, что придумать какой-нибудь убедительный предлог для того, чтобы Иларий смог напроситься к ней в гости. Просто на всякий случай. Если они всё же решат привести свой план в действие.

Пармен окончательно успокоился и стал думать о предстоящем сегодня спектакле: ему хотелось немного изменить одну сцену во втором акте.

Иларий не меньше отца переживал из-за того, что Дарина не пришла на спектакль, поэтому, увидев её, он страшно обрадовался и еле сдержался, чтоб не броситься ей навстречу. Ну конечно, он вчера нигде не ошибся, он всё делал и говорил правильно. Отец обвинял его напрасно. Она пришла. А значит, у него ещё есть шанс помочь их Королю вернуться. Наконец-то он сможет принести пользу. Именно он! Только он сможет проникнуть в замок Арна – и он непременно придумает, как это сделать. И Дарина поможет ему. Он верил в это. Раз она пришла, значит, он, и правда, ей нравится. Надо сделать всё, чтобы не упустить эту возможность.

Но сегодня Дарина была какая-то другая. Не такая, как вчера. Вчера она взяла его цветы так, будто это был какой-то волшебный, необыкновенный букет, и всё время, что они гуляли, нет-нет, да и подносила их к лицу, чтобы понюхать, и видно было, что это доставляло ей неизъяснимое удовольствие. А сегодня она просто вежливо приняла букет и тут же, казалось, забыла о нём – прост несла его, как несут кулёк с базара.

Вчера она рассматривала всё, что их окружало, с видом ребёнка, впервые оказавшегося в городе: трогала листья деревьев, восторгалась скромными весенними цветами, то тут, то там появлявшимися на их пути, останавливалась у каждой клумбы, у каждого необычного строения, разглядывала узоры на воротах, играющих детей, птиц над головой – да всё, что им встречалось! Сегодня же она шла, опустив голову, и даже не поворачивала головы, чтоб посмотреть по сторонам.

Вчера она закидывала его вопросами о спектаклях, об их бродячей жизни, о других актёрах труппы, и каждый его ответ вызывал новый поток вопросов, и казалось, что этому не будет конца – всё было ей интересно, каждое его слово находило в её душе живой отклик. Но сейчас она только безучастно кивала, слушая, что он говорил, и если задавала вопрос, то заметно было, что он был вымученным и задан лишь из вежливости.

Всё-таки что-то у неё произошло после того, как они вчера расстались. Причина её отсутствия в театре была, и это не головная боль. Было что-то посерьёзнее, о чём он хотел бы, но не решался спросить. Но он был уверен, что причина не в нём.

Иларий попробовал её расшевелить, рассмешить, но после нескольких бесплодных попыток сдался – она смеялась, но так, словно смеётся кто-то за неё, а она лишь подражает, и весьма неискусно. Так смеются механические куклы. Ха. Ха. Ха. Почему-то становилось жутко.

Дарина и сама, видно, вскоре почувствовала это и, сказав, что у неё какие-то дела дома, торопливо попрощалась и ушла. Даже не позволила себя проводить.

Сегодня они гуляли гораздо меньше, чем вчера.

Времени до спектакля оставалось уйма, и Иларий ещё долго бродил по городу – ему не хотелось выслушивать назойливые расспросы отца, почему он сегодня так рано. И без того ему приходилось тяжело. Никогда ещё у него не было таких обсуждаемых свиданий. Раньше он, встречаясь с девушкой, ни с кем не делился подробностями, разве что с Северином, и то далеко не всем. Ну и Урош иногда вытягивал из него кое-что. Но отец – никогда.

А сейчас он чувствовал себя каким-то животным, которого беспрестанно изучают, рассматривают через лупу и водят на верёвочке, тщательно следя за каждым его шагом.

Конечно, встречи с Дариной не были свиданиями в полном смысле этого слова. Это была работа, причём знакомая – он привык изображать чужие чувства. И всё же ему было не очень комфортно в этой роли, словно он надел камзол с чужого плеча – вроде и не жмёт, а всё же чувствуется, что не своё.

Вернулся Иларий всего за час до спектакля и, конечно, не стал делиться с отцом своими наблюдениями по поводу Дарины. Что если она снова не появится на спектакле – а Иларий этого всерьёз опасался, хоть она и обещала ему – отец его живьём съест, замучает своими обвинениями и предположениями.

Но, к счастью, отец не сильно докучал ему вопросами – он слегка переписал две сцены из предстоящего спектакля, и Иларию надо было выучить текст, а это для Пармена было святым. Так что время до спектакля прошло сравнительно спокойно.

А на спектакль Дарина всё же пришла. Правда, она пребывала всё в том же настроении, но кроме Илария этого – он надеялся – никто не заметил. Но букет она принесла, такой же пышный и вызывающе необычный, как всегда.

Когда Иларий за ним наклонился, он попытался перехватить её взгляд, но она лишь слегка кивнула и тут же ушла, не дожидаясь, как раньше, пока затихнут аплодисменты.

Но Иларий увидел, что в букет вложена записка. Он достал её и держал в руке до тех пор, пока не появилась возможность уйти за занавес, надеясь, что отец ничего не заметил. Пройдя за кулисы, он быстро развернул записку и прочитал. Однако Пармен был тут как тут:

– Что там?

Иларий ошарашенно посмотрел на него и не ответил.

– Что? – Пармен чуть не подпрыгивал.

– Она приглашает меня завтра в свой замок, – Иларию показалось, что другой сказал это за него, настолько