Виктор Самир - Тысяча первая ночь и утро следующего дня Страница 23

Украдено было столько всего, что эти артефакты до сих пор возглавляют составленный ФБР список наиболее разыскиваемых произведений искусства. Как это часто бывает в таких делах, действительно ценные вещи, настоящие шедевры, исчезают бесследно и искать их бесполезно. Но большинство из украденного рано или поздно всплывает на аукционах и в частных коллекциях. Этот случай не был исключением – в последующие годы на аукционах по всему миру во множестве стали появляться предметы с тёмным прошлым, явно с багдадским следом. Наиболее яркие экземпляры тут же были сняты с продажи и возвращены, но много чего успели продать по незнанию или по невнимательности. А ведь ещё в числе прочего пропала масса вещей, не включенных в музейные каталоги, отследить которые было вообще невозможно!

Несколько лет назад на одном из европейских аукционов за символическую сумму в пару сотен евро был куплен манускрипт, датируемый примерно 17 веком. Какими путями и через какие руки он попал на торги, нам неведомо. Однако, к счастью, никто из его бывших владельцев и сотрудников торгового дома не придал значения пожелтевшим листкам бумаги и не удосужился провести компетентную экспертизу. Скорее всего, после беглого ознакомления с текстом, они решили, что это всего лишь вольное изложение одной из арабских сказок. Ну кому нужны сказки в наши дни? Какие-то заметки от руки, автор неизвестен, датировка приблизительна, исторической и художественной ценности текст не имеет. Хорошо, если вообще не подделка или имитация. А раз так, то и нет оснований для запросов и дополнительных проверок. Лот значился как «Отрывок из сказаний», и был продан с первого предложения. Однако после внимательного прочтения оказалось, что в основе текста лежит другой, гораздо более древний источник…

Я позволю себе пока воздержаться от непосредственного пересказа документа – сначала нам необходимо представить, о каком времени будет идти речь. Точной даты у документа, разумеется, нет. Можно только предположительно отнести его к определённому периоду по наличию в тексте ряда персидских слов, имевших употребление в те годы, и терминов, характерных для того времени.

События, о которых рассказывалось в документе, происходили в период правления арабских халифов из династии Аббасидов. В начале девятого века нашей эры под их властью оказалась значительная часть цивилизованного мира от пустынь Северной Африки до гор Индии, от Хинда до Магриба, как говорили сами арабы. Это был период наивысшего расцвета халифата – та вершина, пик могущества, которые когда-либо достигал в своём развитии арабский мир, опираясь только на собственные силы и ещё не имея в своём распоряжении таких источников благосостояния, как нефтяные и газовые скважины. Подобно Вавилону, Афинам и Риму в предшествующие столетия, Багдад на какое-то время стал центром новой мировой империи, которой, всё же, суждено было угаснуть, впрочем, как и любой другой империи в истории мира. История просто в очередной раз показала, что все её повороты предсказуемы и очевидны.

Но вернёмся к нашей сказке. Документ, конечно же, не мог быть подлинником того времени, о котором идёт речь. Сотрудники торгового дома нисколько не ошибались, отказывая ему в исторической ценности. Несмотря на то, что халифат Аббасидов произвёл на свет великое множество документов от бюрократических циркуляров до художественных и научных произведений, к превеликому сожалению, почти все они погибли в последующих потрясениях. Именно тогда на смену папирусу в употребление вошла бумага, но и ей не суждено было сохраниться до наших дней. Когда в 1258 году монголы захватили Багдад, они выбросили в Тигр все найденные в городе книги. Говорят, что воды Тигра ещё долгое время текли чернилами. Поэтому, можно предположить, что наш документ сохранился только благодаря более поздней копии, воссозданной по следам утерянного оригинала.

Я затрудняюсь дословно пересказать вам сюжет. Документ нельзя назвать законченным рассказом; это скорее отрывок без начала и без конца, многое изложено витиевато и непонятно; стиль, понятное дело, не документальный, а нечто среднее между сказкой и собственными мыслями рассказчика о происходящем. Если отбросить многочисленные воздаяния хвалы Всевышнему, без которых не обходится ни одно арабское повествование, устное или письменное, то получится примерно так:

«Долог и труден был наш путь на юг. Мы пробыли в отсутствии дольше, чем требовало расстояние пути, а ехали мы уже почти сорок дней. Как вдруг наступила ночь, и из пустыни на нас подул свирепый ветер. Он поднял из песка высокие волны, и бились они друг о друга. И мы отчаялись в жизни, и нас покрыл густой мрак, и я воскликнул: «Не достоин похвалы подвергающийся опасности, даже если он и спасётся!» И мы стали взывать к Аллаху великому и умолять его, а ветер всё дул против нас, и песчаные волны бились, пока не показалась заря, и тогда ветер стих, и пески успокоились, а потом засияло солнце. Но погонщик перестал узнавать дорогу, и послал тогда наш господин человека на высокий холм, чтобы смог увидеть он для нас пути. И влез он на гребень холма, и посмотрел, и сказал нам: «Справа и слева я вижу только пески и камни, позади я не вижу наших следов, ибо занесло их ветром, а далеко впереди я вижу высокие каменные горы.»

И, услышав слова дозорного, погонщик ударил своей чалмой о землю, стал рвать себе бороду и воскликнул: «Знайте же, что все мы погибли, и никто из нас не спасётся!» И он принялся плакать, и мы заплакали о себе, а наш господин сказал: «О, ведущий каравана, расскажи мне, что там видел дозорный.» – «Знай, о, господин мой, – отвечал караванщик, – что мы сбились с дороги в тот день, когда против нас поднялись ветры, и мы заблудились в пустыне, а с того дня прошел уже двадцать один день, и нет для нас на небе звезды, которая указала бы нам путь туда, куда мы направляемся. А завтра к концу дня мы достигнем тех гор (а нас насильно влечёт к их подножию), и обрушатся на наши головы их тяжёлые камни, так как Аллах великий вложил в те горы великую тайну, что недозволенно знать никому из сынов Адама. А в той горе много камня, а сколько – знает только Аллах великий; и с древних времён об эту гору разбиваются все дожди и ветры. И вблизи той горы стоит купол из желтой меди, утверждённый на десяти столбах, а на куполе находится всадник и конь из меди, а у этого всадника в руке медное копье, и на груди его свинцовая доска, на которой вырезаны имена и заклинания. И губит людей именно всадник, сидящий на этом коне, и освобождение только тогда наступит, когда всадник упадёт с коня».

Потом караванщик заплакал горьким плачем, и мы убедились, что погибаем несомненно, и каждый из нас простился со своими друзьями и сделал завещание на случай, если они спасутся. Но наш господин не боялся и приказал нам идти к этой горе, ибо было в его мыслях узнать её тайну. И мы не заснули в эту ночь, а когда настало утро, мы отправились к той горе. Но прошел весь день, а мы всё кружили вокруг горы и не могли приблизиться к ней, так как размеры её были весьма велики, и зрение обманывало нас в расстоянии до неё. И некоторые из нас пропали в пути, не дойдя до места, а другие спаслись. Но те, что спаслись, не знали друг о друге, так как тьма и ветер разнесли их по разные стороны. Вот что было с нами, когда господин приказал нам идти на юг…

Но ещё труднее оказалась наша работа у каменных гор. Господин заставил нас работать без сна и отдыха, чтобы отворить горы. И руки наши утомились, и плечи устали. Спасаясь от песчаной бури, мы укрылись в могиле древних, что построили эти горы при начале времён. Старший из нас вознёс хвалу Всевышнему за спасение. Он сказал: «Мы избежали бури, но не избавились от страха перед демонами.» Он попросил у Всевышнего милости и защиты от джиннов, живущих в недрах каменных гор.

Среди нас был один ученый человек, сведущий в древних языках и обычаях. Он прочитал нам имя хозяина усыпальницы. Это было имя начальника жрецов Персенебу – «Того, которого знал лично царь». Его изваяние сохранилось нетронутым, ровно как и статуя его жены. А на стене яркими красками была изображена его дочь с цветком лотоса в руках. Многие из нас в ту ночь услышали во сне голос, сказавший, что сделанное нами принесёт только беды. Когда же настало утро, и буря утихла, то, выйдя из гробницы, мы закрыли вход в неё, чтобы наши страхи остались в ней навсегда. Мы также осмелились просить нашего господина закрыть и сделанный нами проход в тело каменной горы, чтобы джинны из этой горы не преследовали нас по следу, но повелитель был непреклонен. И этот знак запомнился мне тогда…»

– Вот здесь и был начертан этот символ – квадрат в треугольнике. – пояснил Джон и продолжил:

«И снова мрак окутал небо, и среди гор поднялись песчаные столбы и вихри. Погонщик просил господина: «О, тот, кто заслуживает доверия! Сделай так, чтобы камень на твоей руке указал нам дорогу! Пусть его свет разгонит тьму ночи!» Но господин произнёс слова: «Камень сделал своё дело и должен исчезнуть…», и мы отправились в путь, находя дорогу лишь по редким звездам… Те из нас, что сбились с пути, присоединились к тем, кто уже лежал в гробницах. А что до меня, то Аллах великий спас меня, так как ему угодны были мои несчастья, пытки и испытания, и я сел на верблюда и нашел дорогу, ведущую прочь от этих гор, и поспешил уйти от них. И тогда я произнёс имя Аллаха великого…»