Павел Гейцман - Тайник Страница 23

Их губы соприкоснулись — нежно и осторожно, но еще как бы и недоверчиво. Потом они молча выпили. Она поудобнее устроилась, ноги к перилам, лицо запрокинула к звездам.

Внизу на песчаной дорожке, ведущей между клумбами к пляжу, появился какой-то человек, он смотрел вверх — будто видел их.

Он склонился к ее руке, прижался к ней лицом. Она перебирала пальцами его волосы.

— Войтешек, Войтешек, никак у нас не получается, видно, мы оба ошиблись… — Она пошевелилась, снова наполнила рюмки. — Я уже с нетерпением жду, когда лягу спать, — сказала она с улыбкой. — Проснусь рано-рано, сбегаю на море, поплаваю, а после завтрака отправлюсь за покупками. Хочу достать себе ковер, но только с пуническим рисунком. Я слышала, что в работах кустарей еще сохранились отголоски древних времен, но нужно хорошенько поискать. Поможете мне выбрать?

Он кивнул. Лицо Тиссо растаяло, а того убитого шофера он уже не мог вспомнить. Зачем, собственно, вспоминать? Жизнь идет дальше, ее ничто не остановит.

— А что, если я всерьез люблю тебя? — сказал он вдруг без всякой связи.

— Ну, тогда я была бы, наверное, счастлива, хотя… Счастье — это самое непонятное во всем окружающем мире. Никто не знает, что такое счастье, как оно выглядит. Его нельзя точно определить. Но ты ведь и сам ни в чем не уверен.

Он прижал палец к ее губам:

— Не говори так, Генрика.

— Уже не говорю, — вздохнула она. Встала и подошла к перилам. — Тот человек все еще стоит там, — сказала она. — Мне кажется, он наблюдает за нами. Не пойти ли лучше в комнату? — Она повернулась и медленно ушла с балкона.

Он поднялся и посмотрел вниз. Там никого не было.

Она включила ночник. Не говоря ни слова, они обнялись. Тепло тела и учащенное дыхание, удары сердца. В нем пробудилось воспоминание об одном давнем дне, о таком же мгновении. Нетерпение и поиски ее губ. Сколько ему тогда было лет? Он улыбнулся. Как это было давно. А теперь он держит в объятиях другую женщину и вместо нетерпения чувствует неуверенность. Имеет ли он право, сможет ли решиться?

Он нежно касался ее губ, лба, век. Ладони чувствовали тепло ее кожи, а пальцы — холод металлической застежки. Он опустил руку, легонько ухватился за замочек. Еле слышный звук открываемой молнии отрезвил ее.

Она отодвинулась.

Пальцы его замерли на полпути. Мгновение они смотрели друг другу в глаза.

— Можно? — прошептал он еле слышно.

Она глубоко вздохнула.

— Я ведь стесняюсь, — прошептала она чужим голосом. Никогда не слышал он у нее такого голоса. Кому он принадлежал? Кто эта испуганная женщина?

Он покачал головой и бережно застегнул молнию.

— Я тоже, Генрика.

По лицу ее скользнула мимолетная улыбка.

— Это, видимо, возраст. Чему-то он помогает, а чему-то мешает. Может быть — самому главному. Ну что, пойдем спать, не так ли?

Критический момент миновал, напряжение спало. Она мягко прикоснулась к его губам.

— Когда-нибудь потом, в будущем…

— Спокойной ночи, Генрика, — он поцеловал ей руку.

Неудачливые стареющие любовники! Они потеряли уверенность. Многое перестало быть само собой разумеющимся. Слишком долго оба жили в одиночестве и теперь не решались переступить порог, отдернуть занавес. Он, уходя, не испытывал ничего, кроме мучительных сомнений. И долго лежал у себя в номере, прислушиваясь к ударам прибоя.

Глава VI

Толпа охватила его, она увлекала и уносила. Напрасно он пытался пробиться к Генрике. Она рассматривала уже бог знает какой по счету ковер. Торговая площадь кипела и клокотала, переливаясь всеми цветами радуги, свежий утренний воздух таял над головами.

Снова он попробовал преодолеть течение, но быстро сдался. Генрика обернулась, поискала его глазами. Он поднял руку, чтобы помахать ей, но торговец уже увлек ее в темноту своей лавки — поискать какую-нибудь диковину в укромных ее уголках. Угостить чаем, забросать потоком слов, комплиментами, очаровать тысячелетней давности трюками, перед которыми ни одна женщина не устоит. Он опустил руку и отдался течению. Бороться с ним было бесполезно. Свыше его сил. Только Генрика с ее неуемной энергией способна пробиться сквозь это столпотворение. Так что лучше ему бросить якорь в каком-нибудь крохотном уличном кафе и подождать ее. Что-то давно ее обнаженные руки и плечи не просматривались в этом пекле.

Высокая стройная женщина, закутанная с головы до пят в черную чадру, оттолкнула его локтем, но толпа снова прижала их друг к другу, ее корзина с бараньим окороком и овощами уперлась ему в живот.

Блеск больших глаз за покрывалом.

Тайна!

Под свободным одеянием едва различимый стройный силуэт.

— Мсье… — Он не знал, к кому она обращается, голос ее растворился в стотысячеголосом прибое базара. — Мсье, если хотите видеть доктора Тиссо, следуйте за мной!

Он удивленно огляделся: никто не обращал на него внимания. Женщина в чадре была в двух шагах впереди него. Глубокий приглушенный голос и незаметное движение головы. Видимо, это относилось к нему? Он чувствовал, как гулко забилось его сердце. Генрика исчезла, только корзина с бараниной и овощами раскачивалась в нескольких шагах. Черное платье с покрывалом было неотличимо от тысяч ему подобных. Тень, призрак, капля воды в огромной реке.

Он двинулся следом за ней. Она проскользнула узким переулком, которого сам бы он не заметил между домами, на соседнюю улицу. Заколдованная тишина. Отдаленный шум базара и голоса будничной жизни. Женщины без покрывал на глинобитных двориках. Здесь они у себя дома. Корзина с овощами и бараниной по-прежнему покачивалась в двух шагах от него.

Осторожно! Пророк все видит!

Белый мужчина и женщина в чадре. Он замедлил шаг. У него не было желания получить удар ножом в спину. Куда же она его ведет? Он глубоко вздохнул. Никак не мог унять сильно бьющееся сердце. И она замедлила шаги, видимо, услышав его неуверенный, сбивчивый шаг. Однако не оглянулась. Улочка извивалась и сужалась. Над головой голубое небо, а перед глазами — проход в каменной стене. Щель, трещина, лазейка в прошлое. Женщина исчезла в проломе.

Мгновение он колебался, потом полез за ней. Грузовой автомобиль с брезентовым тентом и кучи ящиков вокруг. Кто-то неожиданно набросил ему на голову плотное, непроницаемое покрывало, его окутала тьма, двор с ящиками и фургон исчезли.

— Спокойно! С вами ничего не случится, через два часа вернетесь.

Его ухватили за руки и подняли в кузов. Мотор глухо заворчал. Он беспомощно сидел на полу, вокруг рассаживалась его стража. Минута, которую он так ждал, ожидание которой не давало ему спать, о которой с такой уверенностью говорил инспектор Суриц.