Артур Конан Дойл - Долина страха Страница 23

- Довольно, Сесил, вы сделали все возможное. Как бы дело ни обернулось дальше, вы сделали достаточно.

- Достаточно и даже более чем достаточно, - мрачно кивнул Шерлок Холмс. - Всей душой сочувствую вам, мадам. И настоятельно советую вам поверить в разумность наших законов и добровольно открыться полиции. Должно быть, я сам виноват, что не воспользовался вашим намеком, переданным мне моим другом Ватсоном, но тогда у меня были все основания считать вас непосредственно замешанной в преступлении. Однако теперь я уверен, что это не так. Но многое еще остается неразъясненным, и я настоятельно рекомендую вам попросить мистера Дугласа, чтобы он сам все рассказал.

При этих словах Холмса миссис Дуглас издала возглас изумления, и мы с полицейскими тоже, так как в ту же минуту увидели в затемненном углу комнаты мужчину, вышедшего словно бы из стены и теперь шагнувшего на свет. Миссис Дуглас обернулась, и в следующее мгновение ее руки обвились вокруг его шеи. Баркер схватил его протянутую руку.

- Так будет лучше всего, Джек, - говорила его жена. - Я уверена, ты сам в этом убедишься.

- Да, да, мистер Дуглас, - подхватил Шерлок Холмс. - Вы несомненно убедитесь в этом.

Незнакомец смотрел на нас, растерянно моргая, что, врочем, естественно для человека, вышедшего из темноты на свет. У него было замечательное лицо: смелые серые глаза, густые коротко подстриженные седеющие усы, выступающий квадратный подбородок и улыбчивые губы. Он внимательно оглядел всех присутствующих, а затем, к великому моему изумлению, подошел ко мне и протянул какую-то тетрадь.

- Я слышал о вас, - сказал он. Выговор у него был не совсем английский и не совсем американский, но мягкий и приятный. - Вы у них за историка. Так вот, доктор Ватсон, у вас в руках никогда еще не было такой занимательной истории, готов поставить последний доллар, что это так. Изложите ее на свой лад; с такими фактами успех у публики обеспечен. Я просидел взаперти двое суток и при дневном свете, сколько его проникало в ту нору, записал, как все было. Записи к вашим услугам, вашим и ваших читателей. Вот вам история Долины страха.

- Но это дела прошлые, мистер Дуглас, - тихо сказал Шерлок Холмс. - А нас сейчас интересуют дела нынешние.

- Вы их узнаете, сэр, - ответил Дуглас. - Можно мне курить, пока буду рассказывать? Спасибо, мистер Холмс. Вы ведь и сами курящий, насколько я помню, вам понятно, каково это - сидеть двое суток с табаком в кармане, опасаясь выдать себя дымом. - Он облокотился о каминную полку и жадно затянулся сигарой, которой угостил его Холмс. - Я слыхал о вас, мистер Холмс. Но не предполагал, что доведется лично познакомиться. Можете мне поверить, прежде чем вы дочитаете эти записи, - он кивнул на тетрадь у меня в руке, - вы убедитесь, что о подобном еще никто не писал.

Инспектор Макдоналд смотрел на него с величайшим недоумением.

- Ну, знаете, ума не приложу, что же это получается, - произнес он наконец. - Ежели вы и есть мистер Джон Дуглас из Мэнор-хауса, что в Берлстоуне, то чью же смерть мы тут двое суток расследуем? И откуда вы вдруг взялись? Словно из-под пола выскочили, прямо как черт из табакерки.

- Ах, мистер Мак, - укоризненно произнес Холмс и погрозил ему пальцем. - Не захотели вы читать превосходное описание тайника, где прятался король Карл. В те годы люди если уж прятались, то в таких местах, где все было надежно устроено заранее, а там, где прятались когда-то, можно спрятаться снова. Я-то сам не сомневался, что мы найдем мистера Дугласа под этой крышей.

- Да? И долго вы так над нами потешались, мистер Холмс? - сердито спросил инспектор. - Долго вы смотрели, как мы расшибаемся в лепешку, занимаясь поисками, которые, как вы отлично знали, были бессмысленными?

- Ни одной минуты, мой дорогой мистер Мак. Только минувшей ночью у меня сложилось представление об этом деле. А так как проверить все раньше нынешнего вечера было невозможно, я предложил вам и вашему коллеге устроить себе выходной день. Что еще я мог сделать? Когда я нашел во рву узел с одеждой, стало ясно, что убитый, обнаруженный в кабинете, не мог быть мистером Джоном Дугласом, а был, очевидно, велосипедистом из Танбридж-Уэллса. Это сомнения не вызывало. Но мне требовалось установить, где же мог находиться мистер Джон Дуглас, и вывод напрашивается сам: с согласия жены и при помощи друга он затаился в доме, где имеются условия, чтобы спрятаться в тайнике, и теперь он ждет, пока все уляжется и можно будет бежать отсюда.

- Да, вы верно сообразили, - похвалил его Дуглас - Я хотел улизнуть от британской полиции, я ведь не знал, как у вас ко мне отнесутся, и в то же время это была возможность сразу и окончательно сбить этих псов с моего следа. За всю свою жизнь я не сделал ничего такого, чего бы мне пришлось стыдиться и чего не сделал бы опять. Можете меня не предостерегать, инспектор, я говорю правду и готов стоять на этом до последнего. Не буду утомлять вас долгим рассказом, вы все это прочтете сами. - Он указал на тетрадь у меня в руке. - История эта престранная. Но, коротко говоря, сводится вот к чему: есть люди, которые ненавидят меня, на что имеются свои причины, они готовы отдать последний доллар, чтобы до меня добраться. Пока я жив и пока живы они, в этом мире мне нет укрытия. Они гнались за мной из Чикаго до Калифорнии и изгнали меня из Америки; но здесь, женившись и обосновавшись в этом тихом уголке, я надеялся прожить остаток жизни в мире и спокойствии.

Жене я ничего не рассказывал. Зачем ее вмешивать? Она бы тогда не имела ни минуты покоя, ей бы всюду мерещилась опасность. Но кое о чем, думаю, она догадывалась, но до вчерашнего дня, когда вы, джентльмены, с ней познакомились, она ни о чем не имела ясного представления. Вам она сообщила все, что знала. И Баркер тоже, ведь в ту ночь, когда все это произошло, мне некогда было вдаваться в объяснения. Но теперь ей известно все, и надо было мне, глупцу, давно ей довериться.

Так вот, джентльмены, накануне всех этих событий я был в Танбридж- Уэллсе и увидел на улице одного человека. Только мельком, но у меня наметанный глаз, и я сразу его узнал. Это был самый жестокий мой враг, он преследовал меня все эти годы, как голодный волк преследует оленя. Поняв, что мне грозит беда, я вернулся домой и приготовился. Думал, справлюсь в одиночку - о моем везении в семьдесят шестом в Штатах ходили легенды. Я не сомневался, что удача и теперь мне не изменит.

Весь следующий день я был настороже и из дому не выходил. И хорошо сделал, в парке он меня бы застрелил из своего дробовика прежде, чем я бы успел прицелиться. Когда мост был поднят - а у меня всегда на душе становилось легче, после того как поднимут мост, - я на время выкинул тревожные мысли из головы. Я и не предполагал, что он мог забраться в дом и поджидать меня тут. Но когда вечером, уже в халате, я, как обычно обходя перед сном все комнаты, зашел в кабинет, сразу почуял неладное. Когда человек постоянно сталкивается с опасностью - а уж на мою-то долю ее выпало больше, чем кому-либо, - у него развивается нечто вроде шестого чувства. Я сразу почувствовал опасность, а потом увидел сапог под портьерой и все понял. Поставив свечу на стол, я подскочил к камину, где на полке лежал молоток, но этот человек уже бросился на меня, блеснул нож, я размахнулся и ударил молотком. Нож лязгнул об пол. Увернувшись, как угорь, этот тип отскочил за стол, выхватил из-за пазухи дробовик и взвел курки. Но я ухватился за ствол, прежде чем он успел выстрелить. Минуту или две мы с ним боролись, не выпуская из рук дробовика. Кто первым отпустит, тот, считай, убит.