Уилбур Смит - Взгляд тигра Страница 24

Катер стоял прямо по курсу, перекрыв проток; на баке орудийный расчет облепил пушку на широкой вращающейся платформе – дуло, казалось, смотрело прямо в лицо. Было отчего прийти в отчаяние.

Мы попали в хорошо подготовленную засаду, толково приведенную в исполнение. Я мог пойти на таран: деревянный корпус катера, должно быть, порядком прогнил, и фибергласовый нос «Плясуньи» выдержал бы удар, но встречное течение мешало разогнаться.

Из темноты позади слепящих прожекторов раздался электронный голос, усиленный мегафоном:

– Оставайтесь на месте, мистер Флетчер, иначе я открою огонь.

«Плясунье» хватило бы и одного снаряда из скорострельной трехфунтовой пушки. С такого расстояния лодка за десять секунд превратится в пылающие обломки.

Я заглушил двигатели.

– Разумное решение, мистер Флетчер. Будьте добры, бросьте якорь, где стоите.

– Действуй, Анджело, – устало распорядился я.

Он бросил запасной якорь. У меня разболелась рука, не напоминавшая о себе последние несколько часов.

– Говорил же, бери карабин, – пробормотал рядом со мной Чабби.

– Ну да, ты бы с их треклятой пушкой повоевал!.. Жаль, не увидим.

Сторожевой катер неумело пытался подойти к борту «Плясуньи», держа нас под прицелом в лучах прожекторов. Мы беспомощно ждали. Ни думать, ни чувствовать не хотелось, но ехидный внутренний голос посмеивался: «Попрощайся с «Плясуньей», старина, вряд ли когда свидитесь».

Меня не так страшил возможный скорый расстрел, как утрата лодки. С «Плясуньей» я был «мистер Гарри» – самый бедовый парень на Святой Марии, один из лучших ловцов крупной рыбы в этом свихнувшемся мире. А без нее – жалкий бродяга, не знающий, как наскрести пятерку на ленч. Пусть лучше расстреливают.

Катер въехал «Плясунье» в борт, погнул леер и содрал ярд краски, но все-таки подошел вплотную и зацепился.

– Сучьи дети, – проворчал Чабби.

Шумной, недисциплинированной гурьбой на палубу запрыгнули с полдюжины матросов в форме китайского пошива – темно-синие клеши, короткие куртки с гюйсами, тельняшки и белые береты с красными помпонами. Вооруженные автоматами АК-47 с выгнутым вперед магазином и деревянным прикладом, моряки отталкивали друг друга, дабы не упустить возможность лишний раз пнуть или огреть побольнее. Нас согнали в кают-компанию и силком усадили на скамью у переборки. Рядом остались два охранника с пальцами на спусковых крючках – в надежде, что подвернется случай спустить курок.

– Теперь понятно, почему вы накинули мне пять сотен долларов, босс, – пошутил Анджело.

Охранник обругал его и двинул прикладом по лицу. Анджело вытер кровь, размазав по подбородку, и никто больше шутить не пытался.

Матросы крушили все подряд. Под предлогом обыска взламывались незапертые ящики, срывалась панельная обшивка. Кто-то наткнулся на бар со спиртным, и, хотя там была всего пара бутылок, все шумно обрадовались. Они чуть не передрались из-за выпивки, как чайки из-за тухлятины, а затем деловито и нагло растащили припасы на камбузе.

Криков, ругани и бессмысленного вандализма меньше не стало даже после того, как их командир отважился на опасное путешествие и с помощью четырех подчиненных рискнул преодолеть шесть дюймов пустого пространства, отделявших катер от «Плясуньи». Тяжело сопя и отдуваясь, он пересек кокпит, пригнулся на входе в кают-компанию и перевел дух.

Таких огромных людей мне прежде видеть не доводилось – чудовищный толстяк ростом шесть футов шесть дюймов, не ниже. Распухшее тело обтягивал белый форменный китель, который едва сходился на животе величиной с заградительный аэростат, подмышки промокли от пота. Вся грудь – в сверкающих орденах и медалях, среди которых красовался Военно-морской крест США и награды времен Первой мировой. Голову, смахивающую на черный начищенный железный котел, в каких его соплеменники варили миссионеров, венчала фасонисто сдвинутая набекрень морская фуражка, щедро обшитая золотым позументом. Тяжело и шумно дыша, он промокал пот, рекой струившийся по лицу, и таращил на меня выпученные глаза.

Туша медленно раздувалась, становясь все больше и больше. «А не лопнет?» – подумал я. Фиолетово-черные губы толщиной с тракторные покрышки раздвинулись, и неимоверной мощности звук вырвался из розового кратера глотки.

– Молчать! – взревел он.

Мародеры мгновенно стихли и замерли как замороженные – один, собравшийся рушить панельную обшивку позади бара, так и застыл с занесенным прикладом.

Переваливаясь, великан сделал несколько шагов, заполнив собой всю каюту, и медленно опустился на мягкое кожаное сиденье. Он еще раз промокнул пот, посмотрел на меня и расплылся в обезоруживающей улыбке, открыв ряд крупных, безупречно белых зубов, – так улыбается самый закадычный друг или наивный младенец. Глаза почти утонули в складках черной лоснящейся кожи.

– Поверьте, мистер Флетчер, я искренне рад знакомству. – Голос глубокий, мягкий и доброжелательный, произношение аристократическое, усвоенное скорее всего в престижном британском университете. По-английски он говорил лучше меня. – Я столько лет ждал нашей встречи.

– Вы очень любезны, адмирал. – При такой-то форме он никак не мог быть ниже чином.

– Адмирал… – со вкусом повторил гигант и рассмеялся, заколыхав огромным животом. – Подумать только! – Силясь отдышаться, он широко раскрыл рот и набрал в себя воздух. – Увы, мистер Флетчер, вас ввел в заблуждение внешний вид. Я всего лишь скромный капитан-лейтенант. – Великан слегка приосанился, потрогал награды, поправил козырек фуражки.

– Очень жаль, капитан.

– Нет-нет, мистер Флетчер, не расточайте свое сочувствие. Власти у меня предостаточно. – Он помолчал, глубоко дыша и вытирая вновь проступивший липкий пот. – Кого надо – казню, кого хочу – милую, можете мне поверить.

– Охотно верю, сэр, – совершенно искренне произнес я. – Пожалуйста, не трудитесь меня убедить.

Он снова захохотал, едва не задохнувшись, отхаркнул и сплюнул на пол что-то большое и желтое, потом продолжил:

– Вы мне нравитесь, мистер Флетчер, определенно нравитесь. Думаю, все дело в чувстве юмора. Мы, похоже, станем близкими друзьями. – У меня были сомнения на этот счет, но я заискивающе улыбнулся. – В знак моего к вам расположения, обращайтесь ко мне по имени – Сулейман Дада.

– Благодарю вас, Сулейман Дада, а вы зовите меня Гарри.

– Гарри, не пропустить ли нам по глоточку виски?

В этот момент в каюту вошел еще один человек: щуплый, как мальчишка, вместо обычной формы колониальной полиции – легкий шелковый костюм, лимонного цвета шелковая рубашка, тщательно подобранный галстук и туфли из крокодиловой кожи. Тонкие светлые волосы зачесаны на пробор, пушистые усики аккуратно подстрижены. Двигался он осторожно, словно щадил больное место.