Николай Шагурин - Остров Больших Молний Страница 24

— Здравая мысль! — одобрил Разин. Товарищ Робуш! — сказал он в трубку. — Держитесь вдоль течения!

— Есть! — ответил командир воздушного корабля. И добавил: — Разрешите доложить: на горизонте судно.

— Да? Каким курсом идет?

— Следует полным ходом в сторону облака.

— Надо предупредить! — заволновался Разин. — Придется уклониться ненадолго от маршрута. Товарищ Робуш, пойдемте к нему навстречу.

Вертолет поднялся, секунду повисел в воздухе, повернул и понесся к судну. Вскоре Робуш мог совершенно отчетливо рассмотреть в бинокль корпус красивого белого теплохода.

— Что-то непонятно, — поделился он с Разиным, — название русское — «Ломоносов», а флаг американский…

— Потом разберемся, — сказал академик. — Дайте понять, что мы просим их замедлить ход. Сделайте над судном два круга. Потом снижайтесь.

Робуш выполнил приказание. Когда вертолет делал второй круг, около него, где-то совсем близко раздался оглушительный треск. Аппарат сильно качнуло.

— Ах, стервецы, да они обстреливают нас! — воскликнул Робуш.

— Не может быть!

— Хорошо вижу: наводят какой-то прибор, орудие, что ли… Набираю высоту!

— Давайте!

«Мир» стремительно взмыл вверх по вертикали. Высотомер бойко отщелкивал одну сотню метров за другой, Разин и его товарищи приникли к иллюминаторам и увидели, как против корпуса вертолета появилось голубое сферическое тело, которое совсем походило бы на детский воздушный шар, если бы не светилось. Оно догнало вертолет, несколько секунд двигалось параллельно ему и лопнуло с громовым раскатом, озарив синим фейерверочным светом побледневшие лица пассажиров вертолета. «Мир» встряхнуло со страшной силой и швырнуло в сторону. Никто не удержался на ногах, за исключением Робуша, судорожно вцепившегося в рычаги управления. Члены экспедиции, пытаясь подняться на кренящемся полу, ощутили себя как бы в несущемся вниз лифте.

— Аппарат падает! — крикнул Курочкин.

ГЛАВА 14

Голубой шар

Одна за другой оказались битыми карты беглецов: попытка захватить чертежи, сокровища, наконец самого Рао-Сагиба. И только одна карта выиграла. Рамиресу удалось заблаговременно вывести «Ломоносова» из гавани на внутренний рейд.

Бешено мчавшийся моторный бот доставил заговорщиков на борт теплохода. Рамирес, пользуясь указаниями Бока, провел судно через путаный, зигзагообразный выход в рифах в открытый океан. Тотчас мощные двигатели заработали с предельной нагрузкой. С этого момента Рамирес выжимал из них максимальную скорость.

К заговорщикам примкнула только незначительная часть команды, ослепленная посулами сказочных богатств. Штурманский помощник и механики работали под дулами револьверов.

Захват «Ломоносова» не обошелся без жертв. Первый штурман Матхур, человек, глубоко преданный Рао-Сагибу, забаррикадировался в своей каюте и отстреливался через дверь. Последнюю пулю он пустил в себя.

Портер и матросы ворвались в каюту, ступая по трупам.

Новые хозяева теплохода начали с того, что спустили флаг Острова Больших Молний и подняли другой — со звездами и полосками.

Наутро Портер, принявший на себя обязанности, так сказать, военного диктатора судна, собрал компаньонов.

Бок не присутствовал, он лежал в каюте. Раздробленная выстрелом кисть страшно опухла, темные пятна покрывали руку почти до плеча. Это была газовая гангрена. Судовой врач остался на суше, а сделать ампутацию никто, понятно, не брал на себя смелости. Всякая надежда на спасение отпадала.

Прежде всего компаньоны решили взять курс на Панаму.

Затем заговорил капитан Рамирес.

— К сожалению, господа, мы не успели захватить ничего из кладовой индуса…

— А я кое-что успел, — с самодовольной улыбкой прервал его Хаутон. И, вынув руку из кармана, он показал соратникам небольшую, литого золота статуэтку усопшего с закрытыми глазами и сложенными на груди руками. Такие изображения клались в незапамятные времена в гробницы знатных и богатых людей.

Выходка профессора покоробила даже бесцеремонного Рамиреса. К тому же он был суеверен.

— Бросьте эту штуку сейчас же за борт! — закричал капитан. — Разве вы не знаете, что изображение покойника приносит судну несчастье?

— Ну-ну! — пробормотал Хаутон обиженно, как ребенок, у которого собираются отнять занятную игрушку. — Как можно — за борт! Это вещица чрезвычайно редкая, такой даже в Британском музее нет.

— Да ладно! — махнул рукой Портер. — Оставьте его, Рамирес, есть дела более важные. Продолжайте, капитан, мы вас слушаем.

— Так вот, господа, — продолжал Рамирес, — несколько интересных сообщений. На борту теплохода мы нашли не только спасение, В штурманской рубке я обнаружил карту с точным обозначением координат Острова Больших Молний.

— Браво, капитан! — воскликнули собеседники.

— Сокровищ индуса нам взять не удалось, но все же мы не прогадали. Вам известно, что «Ломоносов» готовился к выходу в очередной рейс. Но знаете ли вы, из чего состоит его груз?

— Ну?! — собеседники, казалось, были готовы влезть Рамиресу в рот.

— Этот груз — ящики с… золотыми брусками!

На этот раз раздалось такое дружное «гип-гип-ура» что задрожали занавесочки на иллюминаторах.

— И, наконец, господа, — тон и выражение лица Рамиреса особенно подчеркивали значимость того, что он собирался выложить, — мы заполучили в свои руки нечто такое, что не уступит по ценности золотым брускам… — Рамирес хлопнул ладонью по столу. — Вы видели аппарат, установленный на верхнем ходовом мостике?

— Да!

— Я расспросил Бока. Рао-Сагиб, оказывается, нашел способ не только улавливать молнии, но и бросать их. Прошу вас…

Хаутон и Портер вслед за капитаном поднялись на мостик.

Рамирес сдернул брезент, и глазам его спутников представился загадочный прибор: большой шар из голубоватой пластмассы, укрепленный на карданном подвесе. Это позволяло придать прибору любой угол и положение.

Сквозь прозрачный кожух ясно были видны два металлические шара поменьше, находящиеся внутри, и покрывавшая их блестящая сетка замысловатого рисунка. Короткий и широкий ствол отходил от боковой поверхности, из него выглядывал стержень, заостренный, как жало. Сложное прицельное приспособление над стволом было снабжено перископической системой зеркал.

Кронштейны из белого, металла, на которых покоился кардан с шаром, были привинчены к палубе. Тяжелые бронированные провода уходили на корму, извиваясь, как змеи, сползали вниз, к машинному отделению.