Яков Левант - Наследство дядюшки Питера Страница 24

По мере оживления разговора старый моряк все свободнее изъяснялся по-русски. С особым удовольствием выговаривал он «однако», вставляя это странно звучащее в его устах, излюбленное в Сибири словечко к делу и не к делу.

Совсем сбитый с толку, Сергей не отрывал глаз от старика. Обстоятельность, с которой отвечал тот на вопросы Шильникова, прямой, откровенный взгляд — все располагало к нему. Несколько настораживала только злоба, проскальзывавшая у него при каждом упоминании о церковном стороже. О чем бы ни заходила речь, Гофман обязательно должен был упомянуть своего недруга, отпуская в его адрес самые нелестные эпитеты.

В такие минуты невольно приходило на память переданное Истоминым предупреждение самого Франца Беккера, а также и то немаловажное обстоятельство, что не церковный сторож, а именно Гофман посетил полковника Панченко в последние минуты его жизни. Впрочем, из дальнейшей беседы выяснилось, что причиной утреннего визита к начальнику тыла были все те же хлопоты насчет церкви. По словам старика, собравшийся завтракать «герр оберст» встретил его довольно неприветливо и предложил зайти во второй половине дня…

Объяснение это, хотя и оно не показалось Сергею до конца убедительным, как видно, вполне удовлетворило майора. Во всяком случае, он по своему обыкновению молча кивнул головой и перевел разговор на другую тему.

ПОЛЕТ БУМЕРАНГА

Появление Истомина прервало застольную беседу. Старший лейтенант переступил порог со смущенным видом, но, увидев мирно восседавшего за столом Гофмана, сразу ободрился. Лицо его утратило растерянное выражение, и тоненькие губы сложились в ироническую улыбку:

— Вот он где, голубчик! Ну, здесь-то мне его, разумеется, было не найти. — И взгляд его выпуклых водянистых глаз досказал: «Прохлаждаетесь, товарищи начальнички, шпиона обхаживаете!..»

— Садитесь, старший лейтенант, — предложил ему Шильников и снова обратился к немцу: — Не исключено, что нам предстоит небольшая прогулка по реке. Что вы думаете насчет того, чтобы использовать один из катеров Гельмута?

— Моя «Кристель» в порядке, горючее в сарае на берегу. — Гофман замялся. — Однако… Как это по-русски? Половода? Половодье! Так, так… Большая вода затоплять в устье двадцать, тридцать, пятьдесят островов, совсем маленьких, незаметных островов. Знающий человек идет фарватером, только фарватером. Другим курсом идти — садиться на мель…

— Вот и отлично, — живо отозвался Шильников. — У нас есть такой «знающий человек». Верно, товарищ?

Старый моряк вздрогнул, на лице его отразилась растерянность. Было видно, что предложение майора застигло его врасплох.

— Так как же, товарищ Гофман? — с мягкой настойчивостью повторил Шильников. — Можно на вас рассчитывать?

Немец встал, решительным движением нахлобучил фуражку.

— Пойду однако переоденусь, — просто ответил он. — К ночи надо ждать шторма.

Шильников тоже поднялся и, взяв старика под руку, увлек его к выходящему на реку окну:

— Посмотрите, все они на месте?

— Все, — твердо ответил немец, и Сергей понял, что речь идет о стоящих на приколе катерах. — Все до одного. Замки надежны. Ключи здесь.

Он указал на солидную связку ключей, висевшую у окна, рядом с секретером, и направился к двери. Истомин сделал непроизвольное движение в его сторону и замер, прикованный к месту строгим взглядом майора.

— Франц Беккер… — задержавшись на пороге, нерешительно проговорил старик, но, заметив, что майор его не слушает, махнул рукой и скрылся за дверью.

— Он очень хочет, чтобы задержали вашего друга Беккера, — спокойно пояснил Истомину майор. — Однако торопиться с этим не будем. Вот с другим делом следует поспешить. Записку Ивлеву, быстро!

Последние слова прозвучали отрывисто, командой, и старший лейтенант поспешно извлек из планшетки блокнот. Не зная, о чем писать, он вопросительно взглянул на Шильникова.

— Вы наверняка оставили людей встретить нашего гостя. Черкните им пару слов — пусть идут сюда, они нам пригодятся.

— Караулят у ограды, — передавая Сергею записку, сказал Истомин. — В том самом месте, где мы с вами…

— Понятно, — заторопился Сергей, догадываясь, что ему предстоит обогнать старого моряка.

Шильников выглянул в окно:

— Так и есть, он направился улицей, тропинка свободна. Спешите, Ивлев, — мне не хотелось бы обидеть старика засадой.

В несколько прыжков Сергей одолел лестницу, миновал бдительно охраняющего вход сержанта, выскочил во двор и знакомой тропинкой побежал к домику старого рыбака.

Место для засады Истомин выбрал довольно удачно. Берег реки здесь был совсем безлюдным. Густые, хоть и безлистые еще насаждения фруктовых деревьев и кустарников обеспечивали достаточную маскировку, а сквозь щели в заборе хорошо была видна единственная дверь, ведущая в дом старого моряка.

Старший сержант, возглавлявший маленький патруль, пробежал записку своего начальника и, подав знак двум находившимся при нем автоматчикам, молча зашагал к реке.

Сергею уже казалось, что дело обойдется без всяких нежелательных встреч, когда на повороте тропы он увидел бегущую навстречу женщину. Плохонькое пальто ее было расстегнуто, седые волосы выбились из-под небрежно наброшенного на голову платка. Солдаты невольно отступили с тропы, и она пробежала мимо, тяжело дыша, скользнув по их лицам невидящим взглядом залитых слезами глаз.

Сам не зная почему, повинуясь какому-то неясному предчувствию, Сергей дал товарищам пройти вперед, а сам задержался на повороте. Старуха действительно свернула к домику Гофмана, и как раз в тот момент калитка со двора его распахнулась, пропуская девушку в узких мужских брюках. Как видно, она собралась на реку: в руках у нее был таз, пузырящийся бельем. При виде бегущей к ней женщины девушка вскрикнула и выронила таз; мягкие комки перекрученного белья раскатились по земле. Через секунду старуха с громким плачем упала в ее объятия.

Тут старший сержант, задержавшийся на развилке троп, окликнул своего проводника, и Сергею пришлось поспешить.

Вернувшись на временную «штаб-квартиру», Сергей застал офицеров уже на берегу реки за осмотром водного хозяйства «герра Гельмута». Их сопровождал сержант Мосин.

Деревянная пристань, когда-то, должно быть, благоустроенная и нарядная, находилась в полуразрушенном, жалком состоянии. Известно, как быстро ветшает на воде без своевременной покраски и ремонта любое деревянное сооружение, а эти причалы, судя по всему, не знали кисти маляра с самого начала войны. В противоположность им «флот» выглядел отлично. Опрокинутые на берегу прогулочные шлюпки поблескивали свежепросмоленными днищами, а полдюжины спущенных на воду маленьких катеров находились, что называется, в полной боевой готовности.