Бимен - Алексей Бартенев Страница 24

она въехала часа два назад. Голову поворачиваю, и вижу: сидит девчонка на корточках, или точнее, на одно колено присела, и шнурок завязывает. Я остановился как вкопанный, двинуться не могу. Она встала, ветерок шевельнул волосы ее, они на солнце заискрились, а она стоит, улыбается небу, сощурившись на один глаз. Потом заметила меня, руками замахала, и вприпрыжку ко мне, ладошку свою маленькую протягивает: «Я» — говорит. — «Аля!» А меня ступор взял: смотрю на нее, рот открыл, и звуки нечленораздельные издаю. Она же смотрит на меня, глазенки как бусинки черные, носик остренький, сама смуглая от загара, и такая счастливая, что вокруг нее все светится. Титаническими усилиями, я победил робость и, таки пожал ей руку со словами: «Максимильен. Будем соседями». Она, озорно прищурившись, посмотрела мне в глаза, спросила:

— Шотландское имя?

— С чего ты взяла? — говорю.

— Ну как же, приставка «МАК», как например Мак Грегор, или Мак Флай.

— Не-е-е! — замотал я головой. — Я же не рыжий.

— Жаль, — она сделала вид, что расстроена. — Тогда бы я звала тебя: Мак Самильен. Хотя потом… — она сделала вид, что задумалась. — Твое имя сократилось бы до грубого Мак, или Сэми, но скорее всего, тебя бы звали Сэм. Так как к тебе обращаться?

— Ингредиент! — сказал я первое, что взбрело в голову.

Наступила ее очередь стоять, открыв рот, не зная, что сказать. Я торжествовал. В тот миг я окончательно понял, что втрескался по уши. Она же интереса ко мне особого не проявляла. А я с ума сходил, если она была рядом. Не скажу, что совсем ей был не интересен, но вот чувств у нее ко мне, кроме симпатии не было. Стараясь изо всех сил, я из кожи вон лез, как говориться, но по-настоящему сблизило нас, одно происшествие.

Со второй сменой у девчонок появились две ведьмочки. И одна из них иногда пропадала по ночам. Что она делала, и куда исчезала, я не знаю, но что бы разобраться в этом мы объединили свои усилия. Третьим в команде стал Бартеломью, потому что только ему доверяли, и старались делать все тихо, не придавая огласке. И когда стали докапываться до сути, были страшно потрясены, но что делать в таких ситуациях, и не предполагали.

Мы с Алей все больше и больше времени проводили вместе, я начал замечать, что она по-другому на меня смотрит. Сердце мое пело от любви, наполнявшей его, и это чувство усиливалось многократно, от того, что было взаимно. Расследование отходило на второй план, мы уже не так активно им занимались, а вот Барти умудрялся находить все новые и новые, пугающие подробности. И вот, когда до конца смены оставалось дня три, он прибежал к нам, и сказал, что нужно ведьмочек покараулить, потому что они что-то нехорошее замышляют.

Мы разделились. — Максимильен сделал паузу, и потянулся за чашкой, допил оставшийся чай, и вернул пустую посуду на место. — Я должен был наблюдать за тем бараком, где жила вторая девочка, Аля за своей ведьмочкой, которая жила у нее в блоке, а Бартеломью должен был снаружи быть, на тот случай, если пойдет что-то не так.

Казалось, мы просчитали и продумали все. Так и было. Мы не учли одного, что связались с настоящими ведьмами.

Почти всю ночь я глаз не сомкнул, вымотался, как каторжник. Это же не так просто присматривать за тем блоком, где живут подростки. Девочки подростки. Они угомонились часам к двенадцати. Я еще подежурил, часов до трех, и решив, что до утра точно никто не проснется, отправился к себе спать. Разбудил меня мой будильник, на часах было семь утра. Времени хватало на то, что бы умыться, привести себя в порядок, ну и заглянуть в соседний корпус, и пожелать доброго утра любимой вожатой.

Дети в ее блоке были, они мирно дрыхли в своих кроватках, а вот Али нигде не было. Я обошел все вокруг, но складывалось такое впечатление, что она и не ложилась. Время подъема приближалось, а вожатая куда-то пропала, нужно было что-то делать.

Тогда я побежал к себе и чуть раньше поднял своих, затем вернулся, и растолкал и построил Алиных девчонок. Вроде как все правильно сделал, и тылы прикрыл, но меня не покидало чувство тревоги, ощущение опасности, которое нарастало, и готово было перерасти в панику.

На построении выяснилось, что отряд Бартеломью тоже проспал подъем, причем их вожатый тоже испарился. Кроме меня никто ничего не знал. Ситуация выходила из-под контроля. Я не мог рассказать руководству о нашем расследовании, поэтому наблюдал со стороны за происходящими событиями. Да по большому счету я и не знал то ничего. Вряд ли мои бредни про ведьм помогли бы кому-нибудь. Вокруг лес. Вызвали спасателей, даже человек с собакой был, но никого не нашли. Только к вечеру второго дня к лагерю, который на ушах стоял от такого ЧП, из леса вышел Барти.

Узнать его было невозможно, грязный, весь исцарапанный ветками, волосы в паутине, под глазами темные круги, о цвете одежды можно было только догадываться, видно было что слезы, которые текли по щекам, оставили на пыльном лице разводы. Но больше всего досталось его ногам.

На них живого места не было, джинсы были изодраны до колен, а ниже, в запекшейся крови, виднелись лоскутки кожи, прилипшие листья и насекомые. Оставалось только удивляться, как он еще двигается.

Он шел, как зомби из фильмов, волоча разбитые ноги, с лицом не выражающее совершенно ничего, только с его губ слетали едва слышные «Кошки, Господи, помоги мне, кошки». По всему было видно, что он тронулся умом, и добиться от него чего-то конкретного невозможно. Правоохранительные органы взялись вытащить из него что-нибудь, но безрезультатно, он говорил о каких-то ведьмах, кошках, срывался на плачь, говоря, что он мог бы ее догнать, что она там. Они пытались выяснить кого и где, но он замыкался в себе, просил воды, и собирался, не смотря на раны обратно в лес.

В итоге, его накачали седативными препаратами, и отправили в больницу. Там я навещал его несколько раз, и он рассказал мне, что произошло.

Максимильен замолчал, глядя на рыб, плавающих в пруду. Потом взял бокал, и посмотрел через него на свет, покружил, чтобы волны омыли берега, и поставил обратно.

— Давай я еще чаю сделаю? А то сидим всухую, даже не красиво как-то. Ты кофе будешь, или чай? — Продолжил он, вставая и включая чайник.

— А знаете, я пожалуй чаю вашего выпью, у меня от кофе почему-то изжога.

— Ну, чай, так чай. Я противиться и отговаривать не буду. Как говорят, сам виноват.

— А что он вам рассказал?