Лев Корнешов - Зона риска Страница 25

Роман хотел возразить, что человек не игрушка и разбирать его на части опасно, но понимал, что Инна сейчас слышит только себя, иногда она становилась такой, будто одна во всей вселенной и мир вертится вокруг нее.

Он осторожно заметил:

— Я и права спрашивать вас не имею. Кто мы? Случайно встретились...

— ...И вскоре разойдемся? — подхватила Инна. — Вот, вот, все вы одинаковые.

— Кто «мы»?

— Мужчины, кто же еще?

Конечно, приятно, что умная, красивая Инна видит в нем не мальчишку из ПТУ, а настоящего мужчину. Он знал, что выглядит старше своих лет; и рост, и широкие плечи — спасибо боксу, — и та несуетливая уверенность, которая приобретается у станков в заводских цехах. На заводе его никто не считал мальчишкой, и опытный слесарь, передавая Роману на время отпуска свой станок, сказал: «Мне бы твои знания, парень, я бы из машины вдвое выжал». Роман «вдвое» не выжимал — для этого требовались опыт и сноровка, но мастер был доволен его работой.

Но то на заводе, а с этой девушкой сложно — каждую минуту она другая. Теперь он уже не сомневался: все, что сказала Лина, правда. Непонятно было, зачем только Инне понадобилась вся эта игра в знакомства и свидания. Ведь не может быть, чтобы просто так, от скуки, от нечего делать. Какой смысл вертеть карусель из слов, улыбок, прогулок, если за всем этим пустота?

А если все наоборот — искренне и чисто? Если он, Роман, ей так же дорог, как и она ему — девушка, лучше которой, как там ни было, просто нет?

Роман не знал, что и подумать.

Шли они медленно, и улица открывалась им навстречу нарядная, по-вечернему притихшая, вся в огнях.

Инна, приноравливаясь к Роману, тоже старалась идти неторопливо, но ей это давалось с трудом.

— Почему молчите? — спросила вызывающе. — Хотите, чтобы я сама все сказала?

— Это ваше дело.

— А вам безразлично? Совсем, совсем?

— Нет, конечно. И вы отлично это знаете. Во всяком случае, понимаете, что вы для меня не первая встречная.

Роман замолчал и вдруг неожиданно для себя выпалил:

— Вы все-все знаете! И то, что я вас люблю!

Инна резко остановилась, схватила его за руки:

— Вы правду сказали? Это правда?

— Да, Инна. Я вас люблю.

Роман опустил голову, как-то сник. Вот и сказалось самое главное. А не он ли только что намеревался небрежно бросить: «До свидания, Инна»? Странно в жизни — сердце сильнее трезвых, здравых мыслей...

Они снова пошли по улице, сталкиваясь с прохожими, и на них посматривали с недоумением.

— Кто вам сказал о моем замужестве?

Роману не хотелось впутывать в это беспорядочное, полное эмоциональных всплесков объяснение сестру, и он вопреки своим правилам всегда говорить только правду слукавил:

— Догадался.

Инна словно бы взвесила на каких-то своих весах, насколько откровенен Роман.

— Впрочем, все равно пришлось бы исповедоваться, — устало сказала она. — Не сегодня, так завтра, не завтра, так позже... Да, я была замужем. — Инна резко и раздраженно подчеркнула это «была». — Но уже год, как развелась. Разве можно судить человека за то, что он ошибся? Я была восемнадцатилетней резвой дурочкой, весь мир, казалось, лежал у моих ног. А он... Он был гораздо старше, под тридцать... Что вы молчите? Скажите хоть что-нибудь!

Роман опустил голову. Что он мог сказать? Случаются ошибки в жизни, и за них надо платить. Но ничего страшного не произошло? Сейчас Инна свободна, а это главное. Ни он, ни она никого не обманывают. И она его не обманывала, просто не все сразу сказала о себе, но имел ли он право требовать, чтобы она с самого начала была настолько откровенной? Теперь вот абсолютная ясность... И все зависит только от них самих. Конечно, Инне тяжело, но ведь умные люди недаром придумали сказку о траве забвения.

Ему бы вслушаться, заметить нарочитую взволнованность, увидеть, как спокойно ее лицо, когда в голосе негодование. Ему бы остановить девушку, сказать: «Не надо об этом, это ваши тайны, и мне лучше их не знать».

— Я же понятия не имела, — торопливо сыпала словами Инна, — что ему надо было только одно — прописка. А когда он ее приобрел — все и началось: выпивки, безделье, пустая болтовня с друзьями ночи напролет. Так он представлял себе красивую жизнь. Жалкий провинциальный актеришка, его даже на работу никуда не брали...

— Давайте не будем об этом, — попросил Роман. — Вам тяжело говорить, а что касается меня, то все это было до нашей с вами эры.

— Хорошо, — покорно согласилась Инна. — Больше не буду...

Когда они прощались, Инна взволнованно спросила:

— Ведь вы мне позвоните, Роман, правда?

— Конечно, ведь ничего не случилось, не так ли?

Он ясно понимал одно: Инне нужна его помощь.

Дома Роман тихо, стараясь не шуметь, прошел на кухню. Лина уже спала, в ее комнате было тихо. На столе лежала записка:

«Ужин на плите. Звонил Стариков, хотел с тобой поговорить. Л.».

Роман не стал ужинать. Он долго сидел за столом. Сегодняшний вечер принес столько неожиданностей, во многом надо было разобраться.

КНЯЗЬ, ЛИСА И ДРУГИЕ

Когда Роман и Инна вошли в «Интурист», один из приятелей спросил Артема Князева:

— Что это с Инкой, Князь? Не узнаю...

— А чего? — лениво спросил Князев.

— До сих пор у старухи был другой вкус. На кой ей нужен этот длинный? Сразу видно, что у чувака в кармане пусто.

— Каждому свое, — неопределенно сказал Артем. — У нашей Инессы семь пятниц на неделе... Может, чистая любовь.

Все загоготали.

— И все-таки чего-то ей от него надо, — не унимался приятель Артема. У него были лисья физиономия, бегающие глаза. — Инка даром стараться не будет. Посмотри, — вдруг восторженно зашептал он. — У этого, из Штатов, мини-телек.

— На косую тянет, — тоном знатока сказал Артем. Он тоже заметил миниатюрный переносной телевизор у одного из туристов. И добавил: — В комиссионке, А если с рук, то и больше можно взять.

— Давай попробуем?

— Не выйдет. Не из таких, сразу видно. Да и как ты с ним столкуешься? Он наверняка ни слова на нашем...

— Я попробую...

Парень с лисьей мордочкой бочком подобрался к иностранцу, заговорил с ним. Тот ответил по-английски, потом по-французски. Парень по кличке Лиса, хотя в той ремстройконторе, где он числился на работе, у него были и имя и фамилия — Никита Сыроежкин, — жестами объяснил, что не понимает, и стал весьма энергично на пальцах показывать, сколько бы он дал за мини-телевизор. Иностранец вначале приветливо улыбался, потом, сообразив, чего от него хотят, брезгливо поморщился, пожал плечами и, высоко вскидывая длинные ноги, прошагал в гостиницу.