Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 1 - Александр Черевков Страница 25

Некоторые церковные ценности остались среди родственников, которые иногда ходили в церковь. Дома молились на икону, божью висящую в углу. Однако, в тот трагический день, у всех было одно беспокойство.

Куда делся наш дед? К поискам Гурея подключили милицию и прокуратуру. Рассказали им всё про нашего деда. Но никто из стражей не поверил в сказанное нами.

Каждый, из представителей власти и органов правопорядка, посчитали, что наши родственники с горя лишились своего разума. Поэтому несут всякий бред про своего умершего деда. Расследование поиска трупа нашего деда следствие проводило нехотя.

Тогда родственники начали тщательно сами искать какие-то доказательства исчезновения деда. Не могла же действительно поглотить его старая мазанка.

Просмотрели все его вещи. Среди бумаг нашли стальной листок, как от его древней книги. Начали просматривать этот листок в разных пропорциях и под разным углом.

Там было какое-то изображение и надпись, но они плохо просматривались. Лист имел полупрозрачный цвет с матовым фиолетовым отблеском, словно сияние.

Кто-то из родственников вспомнил, что Гурей рассказывал, как старик и он пользовались этим листком для изучения текста предмета, подкладывали лист пергамента.

Под определённым углом при солнечных лучах с помощью зеркала можно было видеть изображение текста и предмета. Пергамента у родственников, конечно, не было.

Стали подкладывать, что попало. Потом опять вспомнили, что книги, Библия и Евангелия, тоже написаны по пергаменту. Открыли Библию. Положили на лист пергамента Библии этот стальной лист из древней книги.

Стали изгибать оба листа под определённым углом. При солнечных лучах с отражением в зеркале, вскоре стало заметно выделяться на стальном листке контурное изображение чего-то непонятного с надписью.

Это была географическая карта, на которой выделялись контуры лица старой женщины и мужчины старше средних лет. Арабскими буквами надпись в нескольких строчках.

Естественно, что никто из наших родичей читать на арабском языке не мог. Этот текст полностью скопировали, как он есть. Поехали в Грозный, в педагогический институт.

Там были студенты арабы, которые хорошо знали русский язык. Попросили арабов сделать перевод на русский язык. Это были стихи.

В святых местах. Где пуп Земли.

Живёт, моя любовь — Лейли.

В разлуке жизнь невыносима.

Пока душой не остыну.

Вернусь туда, к родному сыну.

Арабы-переводчики ничего не знали о жизни деда Гурея. Выходит, что перевод был точным. Гурей отправился туда, в Саудовскую Аравию, известным только ему способом передвижения.

Всем родственникам стало понятно, что картой была Саудовская Аравия, а контурами лиц были Лейла и Эль-русс.

Все поняли, что больше деда Гурея мы не увидим. Он покинул нас навсегда. Переправился к своему сыну в Саудовскую Аравию или к ним на тот свет, в другое измерение жизни.

Через три года, когда умерла бабушка Маня, по её завещанию, похоронили её рядом с могилой из останков пепла, возможно, древних книг с пучком волос от деда Гурея?

Всё это нашли под упавшей стеной хаты-мазанки. Бабушки Мани поставили православный крест. Дедушке Гурею поставили камень-памятник в арабском стиле с надписью на арабском языке.

На обратной стороне камня-памятника высекли православный крест и памятную надпись на русском языке. На этом закончилась навсегда наша связь с Григорием (Гуреем) Выприцким — терским казаком.

При жизни Гурея Выприцкого, до моего школьного возраста, мне было известно о нём только то, что рассказывал сам Гурей и его сестра Мария. Когда мы проживали в Избербаше, то мне стало известно о его мирской жизни, что у Гурея была семья в Гудермесе. Его жена Ульяна родила двух сынов Петра и Ивана. При моём рождении Пётр стал моим крёстным отцом.

Часть-2. Другая жизнь

1. Мария (Маня) Выприцкая

Теперь мне хочется написать отдельно рассказ о жизни Марии (Мани) Выприцкой. У неё была совершенно другая жизнь по сравнению с жизнью её брата- двойняшки Георгия (Гурея) Выприцкого.

В кругу своих родственников, терских казаков, нашу бабушку всегда называли Маня. Поэтому свой рассказ буду вести под этим именем. Именно именем Маня, чаще всего мы вспоминаем бабушку.

В отличие от молчаливого брата Гурея. Маня любила часто рассказывать внукам и правнукам о своей интересной жизни. Только про своего мужа графа Фёдора (Ивана) Лебедева, Маня не любила вспоминать.

Возможно, что причиной тому была советская власть? Маню могли преследовать за принадлежность к сословию её мужа. Всё остальное о жизни бабушки Мани, мы знали хорошо.

Маня с детских лет любила петь. Она пела в казачьем хоре. Выступала на праздниках среди станичников. Во время праздничного пения в церкви заметили её талант к пению.

Когда Гурея отправили учиться в Духовную семинарию. В это время Маню забрали в хор певчих в церковь во Владикавказе. Вскоре Маня стала петь и руководить хором.

С хором она ездила по многим церквам и православным храмам Кавказа. Пела в монастырях. Однажды, Маня пела с церковным хором в городском саду Владикавказа.

Там среди слушателей церковного хора находился на отдыхе молодой граф Фёдор (Иван) Лебедев, который приехал во Владикавказ отдыхать вместе со всей своей многочисленной родней.

Граф сразу влюбился в Марию и сделал ей предложение. Мария сослалась на свою молодость. Сказала ему, что ей рано думать о замужестве. Тогда граф сказал Марии, что он сам молод и подождёт, пока они оба созреют к такому возрасту, когда можно будет свадьбу играть по обычаям терских казаков.

— Откровенно говоря. — рассказывала, бабушка Маня. — Сама влюбилась в него с первого взгляда. Мне было всего шестнадцать лет. Граф был на восемь лет старше. Казался мне очень взрослым мужчиной. Его даже побаивалась. Старалась избегать встречи с графом за пределами церкви.

По всему было видно, что граф был человек воспитанный и честный. Чтобы быть ему ближе ко мне, граф напросился служить во Владикавказ. В те времена на Кавказе было не спокойно.

Постоянно гибли русские солдаты. Граф подвергал себя опасности, чтобы только быть