Линкольн Чайлд - Меч карающий Страница 26

Капитан указал на грубого косматого мужчину, который устроился в кресле, которое показалось слишком маленьким для него. Встретившись с доктором глазами, тот непроизвольно улыбнулся, и его борода разделилась на две части. Роджер провёл рукой по лбу.

– Доктор Бонтьер, – продолжил Найдельман, – наш археолог и главный аквалангист, задерживается и появится лишь поздно вечером.

Капитан несколько мгновений помолчал.

– Если вопросов больше нет, тогда на этом всё. Всем спасибо, завтра утром встречаемся снова.

Собравшиеся начали вставать, а Найдельман обошёл вокруг стола и приблизился к доктору.

– На острове осталась специальная группа, чтобы установить коммуникации и разбить главный лагерь, – сказал он. – Амбулатория будет готова к рассвету.

– Это хорошо, – ответил Хатч.

– По всей видимости, вы хотите побольше узнать о проекте. Сегодня днём – самое время. Если вы не против, подплывайте к «Церберу» около двух, – при этих словах губы капитана тронула слабая улыбка. – С завтрашнего утра здесь, судя по всему, дел будет по горло.

11

Ровно в два часа дня «Плэйн Джейн», медленно скользя по спокойным водам, выбралась из последних завитков тумана, что окружил остров Рэгид. Перед собой Хатч различил белые очертания «Цербера», стоящего на якоре – длинный гладкий корпус низко сидел в воде. На уровне ватерлинии Малин углядел причальный люк, где виднелась высокая худощавая фигура капитана, который ждал его прибытия.

Вырубив двигатель, Хатч под острым углом направил лодку к массивному корпусу «Цербера». В тени корабля оказалось тихо и прохладно.

– Немаленький же у вас кораблик! – прокричал Хатч, когда «Плэйн Джейн» остановилась напротив капитана.

По сравнению с «Цербером» лодка Малина показалась крохой.

– Самый крупный во всём флоте «Талассы», – ответил Найдельман. – В сущности, это даже не корабль, а плавучая лаборатория и, заодно, главная научная станция. Здесь чёртова уйма оборудования, которое мы можем выгрузить на остров. Но крупные инструменты – электронные микроскопы и ускорители углерода-14, к примеру, останутся на корабле.

– Меня заинтересовал гарпун на носу, – произнёс Малин. – Неужто вы и впрямь время от времени гоняетесь за голубыми китами, когда команда начинает голодать?

Найдельман ухмыльнулся.

– Гарпун выдаёт происхождение судна, друг мой. По конструкции ему было предназначено стать настоящим китобойным судном для одной норвежской компании, лет шесть назад. Но в действие вступил международный мораторий на промысел китов, и корабль превратился в дорогостоящего белого слона ещё до того, как был построен. «Таласса» приобрела его по замечательной цене. Фишбалки и разделочные машины убрали, но никто даже не заикнулся о том, чтобы разобрать гарпун, – объяснил капитан и мотнул головой. – Пойдёмте посмотрим, как там наши ребята.

Хатч закрепил «Плэйн Джейн» у борта «Цербера» и пробежал по сходням на корабль. Следуя за Найдельманом, выбрался через люк и оказался в длинном узком коридоре, окрашенном в серый цвет. Капитан провёл его мимо нескольких пустых лабораторий и кают-компании, а затем остановился у двери с надписью «Компьютерная».

– За этой дверью скрыто больше вычислительных мощностей, чем в небольшом университете, – с оттенком гордости в голосе заметил Найдельман. – Но они нужны не только для перебора чисел: это ещё и профессиональная навигационная система, и автонавигатор. В чрезвычайных обстоятельствах корабль может практически управлять самим собой.

– Мне уже стало интересно, куда подевались все люди, – сказал Хатч.

– На борту лишь основная группа. То же можно сказать и об остальных судах. Это соответствует философии «Талассы», которая держится на гибком поддержании ресурсов. Будет нужно, завтра здесь окажутся дюжина учёных. Или дюжина землекопов, если уж на то пошло. Но мы пытаемся работать самой немногочисленной и самой способной группой, какой только можно.

– Экономия средств, – шутливо заметил Хатч. – Должно быть, это радует инвесторов.

– Не только, – серьёзно ответил Найдельман. – Идея имеет смысл с точки зрения безопасности. Не стоит лишний раз искушать судьбу.

Капитан завернул за угол и прошёл мимо слегка прикрытой тяжёлой металлической двери. Бросив взгляд внутрь, Хатч заметил закреплённое на переборках различное спасательное оборудование. А ещё увидел стойку с пулемётами и двумя орудиями поменьше. Последние – из блестящего металла. Что они из себя представляют, Малин и понятия не имел.

– Что это? – спросил он, указывая на пузатые, напоминающие обрубки орудия. – Похожи на тонкие трубки от пылесосов.

Найдельман бросил взгляд за дверь.

– Флэшет, – сказал он.

– Прошу прощения?

– Нечто вроде пистолета, которым забивают гвозди. Стреляет крохотными ребристыми кусочками проволоки из карбида вольфрама.

– Судя по описанию, это скорее больно, чем опасно.

Найдельман еле заметно улыбнулся.

– Пять тысяч выстрелов в минуту, скорость пулек свыше трёх тысяч футов в секунду… о, они довольно-таки опасны, – заметил он, закрывая дверь и проверяя запор. – Этот отсек не следует оставлять открытым. Надо будет сказать об этом Стритеру.

– Чёрт возьми, но для чего они здесь нужны? – нахмурившись, спросил Хатч.

– Имейте в виду, Малин: «Цербер» не всегда плавает в таких мирных водах, как у побережья сельской части Мэн, – ответил капитан, ведя его дальше по коридору. – Зачастую нам приходится работать в тех водах, где кишмя кишат акулы. А когда сталкиваешься с огромной белой акулой, весьма быстро начинаешь уважать, что может сделать флэшет. В прошлом году в Коралловом море я видел, как он разрубил акулу в клочья, от носа до хвоста, всего за полторы секунды.

Хатч проследовал за капитаном по лестнице, ведущей на следующую палубу. Найдельман секунду помедлил у ничем не отмеченной двери, затем громко постучал.

– Я занят! – донёсся до них раздражённый голос.

Найдельман понимающе улыбнулся Малину и приотрыл дверь, показывая едва освещённую каюту. Хатч шагнул внутрь вслед за капитаном, обо что-то споткнулся и, моргая, принялся осматриваться, пока глаза привыкали к полумраку. Доктор увидел, что задняя переборка и иллюминаторы целиком закрыты рядами электронного оборудования, лежащего на стеллажах: осциллоскопы, процессоры и неисчислимое множество специальной электроники, о предназначении которой невозможно догадаться. На полу по колено насыпаны смятые бумаги, зазубренные банки из-под лимонада, фантики от конфет, грязные носки и трусы. Морскую койку, приделанную к одной из переборок, скрыл под собой ворох простыней, которые с одинаковой небрежностью покрыли и матрас, и пол. Запах озона и электроники заполнил всю комнату, а единственное освещение каюты исходило от множества мерцающих экранов. И в самом центре хаоса, спиной к ним, сидел, яростно набирая текст на клавиатуре, растрёпанный человек в цветастой рубашке и шортах до колен.