Эдгар Берроуз - Возвращение Тарзана в джунгли Страница 26

Пока Клейтон искал свое пальто, ему попалась на глаза телеграмма, валявшаяся на полу. Он поднял ее и стал читать. И вдруг сразу позабыл о своем пальто, о приближающемся поезде, обо всем окружающем, кроме этого маленького листка желтой бумаги. Он перечитал ее дважды, пока уяснил ужасное значение того, что было там написано.

До этого момента он был английским аристократом, гордым владельцем громадных богатств; как только он прочел телеграмму — он превратился в человека без титула и состояния.

Это была депеша д’Арно, адресованная Тарзану:

«Отпечатки пальцев доказывают Вы Грэйсток. Поздравляю.

Он пошатнулся, будто получил смертельную рану. В этот момент до него донесся зов его спутников. Поезд уже подошел к платформе. Машинально он взял свое пальто. Он расскажет им все в поезде, решил он.

Уже в купе заметил Клейтон, что Тарзана нет с ними.

— Где Тарзан? — спросил он Джен Портер. — В другом вагоне?

— Нет, — ответила она. — В последний момент он решил вернуться в Нью-Йорк. Оттуда он уезжает во Францию.

Клейтон задумался. Он старался найти подходящие слова для объяснения с Джен Портер по поводу постигшего его несчастья. Согласится ли она теперь выйти за него замуж, — и быть просто госпожой Клейтон? Предъявит ли Тарзан свои права на титул и состояние лорда Грэйстока? Он ведь знал содержание телеграммы, когда спокойно заявил, что ему неизвестны его родители, и признал, что обезьяна Кала могла быть его матерью. Быть может, он сделал это из любви к Джен Портер?

Он не находил другого, более вероятного объяснения. Если Тарзан не обратил внимания на содержание этой телеграммы, можно было ожидать, что он никогда не предъявит прав на титул и состояние Грэйстока.

Какое имеет право он, Уильям Сесиль Клейтон, поступать наперекор желанию этого странного человека, противиться его самопожертвованию? Если Тарзан сделал это ради благополучия Джен, то почему он, чьим заботам она вверена, будет подвергать опасности ее счастье?

Его первый благородный порыв — открыть истину и уступить права их законному владельцу — стушевался за множеством всяких софистических доводов, выдвинутых чувством самосохранения. Все это время он был мрачен и задумчив Он не мог отогнать от себя мысли, что в один прекрасный день Тарзан пожалеет о своем великодушии и потребует все, принадлежащее ему по закону.

Когда они прибыли в Балтимору, Клейтон решил выяснить мнение Джен Портер насчет возможности ускорения их свадьбы.

— Что вы понимаете под скорой свадьбой? — спросила она.

— То, чтобы она состоялась в ближайшие дни. Я должен возвратиться в Англию; мне хотелось бы, чтобы к этому времени вы были моей женой.

— Я не могу приготовить все к этому сроку, — отвечала Джен. — Мне нужен, по крайней мере, месяц.

Ее ответ разочаровал его.

— Хорошо, Джен, — сказал он, — вы разбиваете мои надежды, но я покоряюсь: я отложу свое возвращение в Англию на один месяц, тогда мы поедем вместе, хорошо?

Когда назначенный срок пришел к концу, она сумела найти другие отговорки и препятствия, так что Клейтон, в конце концов, был принужден вернуться в Англию один.

Несколько писем, которыми они обменялись между собой, нисколько не приблизили его надежд. Тогда он задумал пригласить профессора Портера со всем его семейством, включая Филандера и Эсмеральду, к себе в Англию, надеясь, что здесь Джен не будет так бояться шага, который она не решалась сделать.

Получив приглашение Клейтона, профессор Портер тотчас же объявил, что на следующей неделе он и все его домочадцы едут в Лондон.

Но и в Лондоне Джен Портер не стала сговорчивее.

Она находила один предлог за другим, и когда, наконец, лорд Теннингтон пригласил их всех объехать вокруг Африки на его яхте, она с радостью приняла предложение, решительно отказавшись венчаться до возвращения в Лондон. Между тем, путешествие должно было продлиться около года, так как, по плану Теннингтона, они должны были по Средиземному и Красному морю добраться до Индийского океана, а затем плыть вдоль восточного берега черного материка, заходя в каждый заслуживающий и не заслуживающий особого внимания порт.

Случилось так, что в один прекрасный день два судна прошли через Гибралтар. Меньшее из них — нарядная белая яхта — взяла курс на восток, унося на своей палубе молодую девушку, печально смотревшую вдаль. Мысли и сердце девушки были далеко отсюда, в тенистой чаще тропических джунглей.

А на палубе большого судна, взявшего курс на запад, сидел мужчина рядом с другой девушкой. Они любовались игрой волн и белыми барашками на горизонте. Шедшая навстречу яхта поравнялась с ними и, продолжая свой путь, вскоре скрылась вдали. Разговор, прерванный появлением яхты, возобновился.

— Да, — сказал мужчина, — мне нравится Америка и американцы. Я знал там прекраснейших людей. Я вспоминаю одну семью из вашего города, мисс Стронг, к которой я чувствовал особенную симпатию — профессора Портера и его дочь.

— Джен Портер? — воскликнула девушка. — Вы знали Джен Портер? Ведь это — мой лучший друг! Мы росли вместе и знаем друг друга чуть ли не со дня рождения.

— В самом деле! — ответил он, улыбаясь.

— И вот теперь, когда мне кажется, что я теряю ее, у меня на душе особенно тяжело.

— Теряете? — воскликнул Тарзан. — Что это значит? Ах, да, я понимаю. Ведь она выходит замуж и будет жить, как будто, в Англии?

— Да, — ответила она, — и самое печальное во всем этом, что она выходит не за того, кого любит. О, это так ужасно! Выходить замуж из чувства долга! Я считаю это недопустимым и часто говорю ей об этом. Но она решила окончательно. Она убедила себя в том, что обязана выйти замуж за лорда Грэйстока.

— Мне жаль ее, — сказал Тарзан.

— А мне жаль того, кого она любит, — ответила девушка, — потому что он по-настоящему любит ее… Я никогда не встречала его, но, судя по рассказам Джен, — это удивительный человек. Говорят, он родился в африканских дебрях и был воспитан дикими человекообразными обезьянами. Он никогда не видел белых людей до тех пор, пока профессор Портер и его спутники не нашли его во время экспедиции. Они привезли его в цивилизованный мир, он стая человеком, — и в довершение всего влюбился в Джен, а она — в него, хотя она и не знала об этом до того, как обещала свою руку лорду Грэйстоку.

— Удивительно, — пробормотал Тарзан, стараясь незаметно перевести разговор на другую тему.

Ему было бесконечно приятно слышать от Элоизы Стронг о ее подруге, но когда темой разговора становился он сам, смущался. Он вздохнул свободнее при появлении маг ери Элоизы. Разговор перешел на обыденные темы.