Артур Конан Дойл - Долина страха Страница 26

- В Вермиссу.

- Это через две остановки. Где думаешь остановиться?

Макмердо опять вынул большой конверт и поднес к тусклой керосиновой лампе.

- Вот адрес: «Джейкоб Шафтер, Шеридан-стрит». Это пансион, его рекомендовал мне один знакомый в Чикаго.

- Не знаю. Вермисса вообще не мой район. Я живу в Хобсон-Пэтч, сейчас как раз моя остановка. Но дам тебе один совет, прежде чем мы расстанемся. Если у тебя будут неприятности в Вермиссе, ступай прямо в Дом Союза и спроси босса Макгинти. Он - мастер Вермисской ложи, и в здешних местах ничего не делается без одобрения Черного Джека Макгинти. Пока, приятель! Встретимся как-нибудь вечером в ложе. И помни мои слова: возникнут сложности, обратись к боссу Макгинти.

Сканлан вышел из вагона, и Макмердо вновь предался своим мыслям. Наступила ночь, за окном то и дело вспыхивали огни железоплавильных печей, перед которыми мелькали черные тени под ритмичное сопровождение лязга и грохота.

- Это, думаю, похоже на ад, - раздались рядом слова.

Макмердо обернулся и увидел, что один из полицейских проснулся и смотрит в окно на огненную пустыню.

- А я лично думаю, - отозвался второй, - что не похоже на ад, а он самый и есть. И очень будет удивительно, если у адских огней найдутся дьяволы свирепее некоторых наших знакомцев. А вы, молодой человек, приезжий?

- Допустим. И что из того? - хмуро отозвался Макмердо.

- Только то, мистер, что я бы посоветовал вам осторожнее выбирать себе друзей. На вашем месте я бы не начинал с Майка Сканлана и его компании.

- Какое тебе, черт подери, дело до того, кто мои друзья? - рявкнул во всю глотку Макмердо, и все в вагоне повернули головы в их сторону, привлеченные завязавшейся перебранкой. - Разве я обращался к тебе за советом? Я что, похож на простака, которого надо водить за ручку? Подожди, пока тебя спросят, а со мной, клянусь Богом, тебе придется ждать долго.

Он выпятил подбородок и оскалил зубы, словно рассвирепевший пес.

Полицейские, двое добродушных здоровяков, были явно поражены тем, как яростно он огрызнулся в ответ на их попытку завязать разговор.

- Не обижайся, приезжий, - сказал один. - Это простое предостережение для твоего же блага, ведь ты, по собственному признанию, новый человек в здешних местах.

- Да, в здешних местах я человек новый, но с такими, как вы, хорошо знаком! - с холодной яростью в голосе прорычал Макмердо. - Гляжу, вы всюду одинаковы: ко всем суетесь с непрошеными наставлениями.

- Не иначе как мы скоро с тобой встретимся, - с ухмылкой заметил один полицейский. - Ты, я вижу, не простая птица.

- Да, мне тоже так сдается, - подхватил второй. - Очень возможно, что нам еще доведется с тобой увидеться.

- Я вас не боюсь, не воображайте! - крикнул Макмердо. - Меня зовут Джек Макмердо. Поняли? Если я вам понадоблюсь, найдете меня у Джейкоба Шафтера на Шеридан-стрит в Вермиссе. Я, как видите, от вас не прячусь. Будь то днем или ночью, я всегда готов смотреть вашему брату в глаза, так и знайте!

Среди углекопов послышался ропот сочувствия и восхищения бесстрашием приезжего. А двое полицейских пожали плечами и возобновили разговор между собой.

Через несколько минут поезд подъехал к тускло освещенной платформе, и пассажиры двинулись к выходу; Вермисса была самой крупной станцией на этой линии. Но когда Макмердо, подняв кожаный саквояж, приготовился уже шагнуть во тьму, с ним вдруг заговорил один из углекопов.

- Ну, друг, чтоб мне провалиться, лихо ты разделался с фараонами, - уважительно сказал он. - Одно удовольствие было тебя послушать. Дай-ка я поднесу твой саквояж и заодно покажу дорогу. Мне по пути, я прохожу мимо Шафтера, идучи домой.

Они спустились с платформы, провожаемые дружными пожеланиями доброй ночи. Макмердо не успел еще ступить на здешнюю землю, как уже сделался в Вермиссе знаменитостью.

Окрестности города были ужасны; но сам город Вермисса производил еще более гнетущее впечатление. Когда едешь по длинной извилистой долине, открываются виды, полные сумрачного величия: высоко вверх взлетают огромные языки пламени, в небе плывут черные клубы дыма, и крутые груды отвалов громоздятся по обе стороны от железнодорожной колеи монументами силе и усердию человека. Город же - воплощение безобразия и убожества. Широкая дорога разбита колесами бессчетных экипажей и превратилась в жуткое месиво из грязного снега. Тротуары узки и неровны. Многочисленные газовые фонари служат лишь для того, чтобы освещать длинный ряд деревянных домишек с выходящими на улицу грязными, захламленными террасками.

Правда, ближе к центру появляются магазины с ярко освещенными витринами, а также салуны и игорные дома, где углекопы спускают свои немалые заработки.

- Вот это Дом Союза, - указал провожатый на один из салунов, вознесшийся почти до уровня солидной гостиницы. - Здесь хозяином Джек Макгинти.

- А что он за человек? - спросил Макмердо.

- Ты что же, ничего не знаешь про здешнего босса?

- Откуда же мне знать, когда я, как ты слышал, здесь человек новый?

- Ну, я думал, его имя известно по всей стране. О нем часто писали в газетах.

- По какому поводу?

- Да по поводу тех дел, - ответил его спутник, понизив голос.

- Каких дел?

- Господи боже, мистер, странный же ты человек, не сочти за обиду. В здешних местах ты о других делах не услышишь, как только о «метельщиках».

- О «метельщиках» я, сдается мне, что-то читал в Чикаго. Это банда убийц, верно?

- Тсс! Молчи, не то расстанешься с жизнью, - сдавленным голосом проговорил углекоп, застыв на месте и испуганно глядя на Макмердо. - У нас тут долго не проживешь, если будешь открыто говорить такие вещи. Многих забили до смерти за меньшие прегрешения.

- Но мне ничего не известно. Я только повторил, что напечатано в газетах.

- Я не говорю, что напечатанное в газетах - неправда. - Углекоп нервно осмотрелся вокруг, вглядываясь в темноту, словно опасался, что там затаилась опасность. - Если те, кто лишают людей жизни, - убийцы, то тут их хватает. Но смотри, приезжий, не произнеси в этой связи имени Джека Макгинти. До него доходит каждый шепот, а он не из тех, кто пропустит такое мимо ушей. А вот и дом, который ты искал, стоит в глубине, отступя от улицы. Его владелец, старый Джейкоб Шафтер, слывет в этом городе за честного человека.