Джеймс Лусено - Тысячелетний сокол Страница 26

— Вот здесь, на верхнем стыке, можно видеть реле усилителя.

— Значит, все-таки передатчик? — уточнила Лея, стоявшая напротив. В лучах проектора были особенно хорошо видны небольшие солнечные ожоги, которые они с Ханом получили за два дня непрерывного купания в море и прогулок по пляжу с Алланой.

— Судя по стилю, создан еще до Империи. Но и тогда, подозреваю, был не особенно в ходу. — Подойдя к анализатору, Тал-лик-Тал вызвал на экран похожее, но далеко не идентичное устройство. — Вот что нашлось в базе данных. Изготовлено «Коммуникациями Чедак» в годы Войн клонов. Возможно, тот же производитель, что и у вас, но далеко не факт.

— А клейма производителя нет? — спросил Хан.

— Ни его, ни названия модели, ни серийных номеров.

— Может, их удалили намеренно?

— Не факт, что они вообще были.

Тал-лик-Тал снял голокартинку с паузы, и Хан обошел проектор, потирая щетину на подбородке.

— Вы были правы насчет устройства — оно и впрямь имеет свойство сливаться с окружением, — продолжил цереанин. — Чем-то похоже на комлинки и передатчики, которые в ходу у разведслужб. Как я уже сказал, устройство не соответствует известным республиканским и имперским моделям, но миметичный сплав, из которого сделан корпус, намекает, что прибор установили скрытно или с какой-то тайной целью. Что-нибудь изменилось в работе корабля с тех пор, как вы сняли устройство?

— Я ничего не заметил.

— Разве тут поймешь? Это же «Сокол», — улыбнулась Лея.

Тал-лик-Тал рассмеялся:

— Я вот почему спрашиваю — передатчик до сих пор рабочий.

— Говорил я тебе, что мне не послышалось, — бросил Хан супруге.

Та повернулась к Тал-лик-Талу:

— Можно ли как-то прочесть, что он передает?

— Я пытался скормить ему коды, которые были в ходу на закате Республики и в первые годы Империи, но все без толку. Похоже, устройство передаст свое зашифрованное сообщение, только если получит заранее оговоренный сигнал.

Лея сперва нахмурилась, но быстро просветлела:

— Амелия будет счастлива узнать, что все наши попытки разгадать тайну этого прибора провалились.

— Одно я готов сказать наверняка, — добавил Тал-лик-Тал. — Не кладите его обратно.

Когда Джадак вошел в кабинет Рил Безант и опустился в кресло, на проекторе горела голограмма его собственного мозга.

Психотерапевт улыбнулась гостю и, обойдя письменный стол, уселась напротив:

— Как ваши ноги?

— Ковыляю потихоньку.

Доктор Безант уловила угрюмые нотки в его голосе и кивнула:

— А в целом вы как?

— Давайте поглядим. Память по-прежнему полна дыр, и я как будто заперт в чьем-то чужом теле. Я сплю по часу за ночь — если повезет, и мои руки все время дрожат. — Джадак показал их тви’леке. — В остальном — полнейший порядок.

— Продолжайте, — предложила ему Рил.

— Тело мое как будто знает, что прошла уйма лет. Но разум никак к этому не привыкнет.

— Привыкнет, — пообещала она.

— Да, так вы твердите. Но шестьдесят два года назад для меня — словно вчера.

— Прошлое состоит из одних лишь «вчера», капитан, и не важно, прошли годы или десятилетия.

— В следующий раз, когда буду смотреть в ГолоСети кино про императора Палпатина и мне придет на ум, что вот, только неделю назад, видел его в добром здравии на Корусканте, я тут же припомню ваши слова. — Джадак заглянул ей в глаза. — У меня из головы не выходит фраза: «Альянс за восстановление Республики». Ничего не могу поделать. Мозг как будто ждет какой-то подсказки, которая вернет на место потерянные воспоминания.

— И вы считаете, что перевозбуждены именно из-за фразы, из-за самих слов?

— Восстановление… Республика… Никак не могу от них отделаться.

— Вы сами говорили, что ждете, когда восстановится память. Вот вам и «восстановление».

Джадак поразмыслил:

— Ну а что же тогда остальное? — Он задвигал нижней челюстью. — Должен сказать, меня все это порядком достало.

Безант забросила оба лекку за плечи:

— А я предупреждала Сомпу.

— Предупреждали о чем?

— Посттравматический стресс может принять форму диссоциативного расстройства: чувство потери самосознания вкупе с серьезной обеспокоенностью и депрессией. Возможно, скрытые органические факторы тоже сыграли свою роль. — Она указала на дисплей. — Судя по этим показаниям, у вас повреждены важные участки коры головного мозга.

Пациент посмотрел туда же:

— Я спец по двигателям, док, а не по мозгам. Меня не волнуют причины. Скажите, как это вылечить.

— Есть кое-какие препараты, но я бы их не рекомендовала.

— И что вы предлагаете — дважды в неделю ходить к вам на прием?

— Даже будь это возможно, я не уверена, что в состоянии вас излечить.

— Что же, ваш график расписан по минутам на год вперед?

— Нет, капитан. Дело в том, что вас выписывают.

Джадак выпрямился в кресле:

— Когда?

— Скоро. Ваш организм здоров, ноги функционируют. «Аврора» занимается омоложением, а не реабилитацией. Сказать по правде, мы больше ничем не можем вам помочь.

— Тогда как я вообще здесь оказался?

Тви’лека потупила взгляд:

— Этот вопрос вам следует адресовать доктору Сомпе.

— Сомпа слишком занят и не желает меня видеть. — Джадак положил руки на колени и наклонился вперед. — Расскажите об аварии. Скажите, кто оплачивал лечение. На Оброа-Скай есть сведения обо всем, что творится в Галактике, но почему-то никто в «Авроре» не может сказать мне хоть слово о том, как я сюда попал.

Обведя пациента взором, Безант смягчилась:

— Минутку. — Поднявшись, она подошла к столу и отстучала код на контрольной панели. — Я обесточила камеры наблюдения, — пояснила она, вернувшись в кресло. — Капитан, верите или нет, мне не меньше вашего хочется знать, что привело вас в «Аврору». Вы у доктора Сомпы на особом счету — все сорок лет, что он здесь работает.

— Сорок лет? И где же я был предыдущие двадцать два?

— Не знаю. Никто не знает.

— Кроме Сомпы?

Она кивнула:

— Кроме Сомпы.

Благодаря бессоннице Джадак смог в подробностях узнать распорядок работы медсестер, дроидов и охранников в ночную смену. В час, когда персонал клиники обрабатывал данные по новоприбывшим пациентам и получал обновленные сведения по уже находящимся на излечении, Тобб обрел пространство для маневра. Прелесть главного здания состояла в том, что почти все охранники располагались снаружи. Попав внутрь, пациенты могли свободно разгуливать по клинике: заходить в комнаты отдыха, столовые, библиотеки и тренажерные залы, — а медицинские и ремонтные дроиды были запрограмированы держаться тише воды, ниже травы и говорить с пациентами только в том случае, если к ним обратятся.