Густав Эмар - Ранчо у моста Лиан Страница 26

— Слава Богу! Он жив! — прошептал Лоп.

Дон Рафаэль только вздохнул и стал поспешно перевязывать раны отца, стараясь остановить кровь и тем самым, если возможно, вернуть его к жизни. Да, тот был еще жив, хотя сердце его чуть слышно билось и тело казалось совершенно безжизненным.

Дон Лоп сбегал и зачерпнул воды в реке.

Тем временем пожар стал постепенно стихать, так как пламя уже не находило себе более пищи. Огненные языки не взвивались уже, как раньше, высоко к небу, а, точно алчные звери, лизали обуглившие камни фундамента.

Более четверти часа молодые люди растирали отца, все время смачивая ему холодной водой голову. Кроме того, дону Рафаэлю с помощью брата удалось, наконец, разжать концом своего ножа зубы старику и влить в рот несколько капель водки.

Спустя немного, безжизненное тело старика чуть заметно вздрогнуло, и слабый вздох вырвался из его груди, а вскоре затем он полуоткрыл глаза.

Это обнадежило его сыновей, и они еще усерднее стали хлопотать, стараясь привести его в чувство.

Однако, ни тот, ни другой не обманывали себя относительно безнадежного положения старика: они отлично понимали, что если даже он и вернется к жизни, то не на долго, что смерть его может быть отсрочена всего на несколько часов, даже, быть может, всего на несколько минут. Они уже видели слишком много ран, чтобы не узнать с первого взгляда, что все признаки близкого разложения были уже на лицо — но ведь и один час, и даже несколько минут, если только больной нашел бы в себе достаточно силы, чтобы сказать несколько слов, имели для его сыновей громадное значение: он может сказать им своих убийц, может навести их на след, с тем чтобы они могли отомстить за него. Он может также сказать им и об Ассунте, и о донне Бените, судьба которых им стала неизвестна.

Потому-то они с болезненным нетерпением ожидали, когда раненный, наконец, придет в себя.

Старик раскрыл глаза. На этот раз взгляд его был ясный, осмысленный; он обвел их кругом с выражением кроткого сожаления, но потом, мало-помалу, взгляд становился более сосредоточен и когда, наконец, он остановился на сыновьях, стоявших на коленях по обе стороны подле него, лицо у него как будто прояснилось и нечто, похожее на улыбку, озарило на мгновение бледные черты умирающего.

— Рафаэль, Лоп, дети мои! — прошептал он слабым голосом.

— Отец! отец! — горестно воскликнули оба.

— Поздно дети, поздно! Ах, зачем я не верил вам?! — старик смолк и затем продолжал, помолчав немного. — Да будет воля Господня! Так оно и должно было быть!

— А мать наша? А сестра?.. — спросил дон Рафаэль замирающим голосом.

Лицо старика озарилось, взгляд метнул искры.

— Они спасены, я надеюсь, — сказал он, — о, негодяи приняли все меры предосторожности, но я все таки обошел их! Правда они убили меня, но замысел их не удался: того, чего добивались, они все-таки не достигли! — он смолк и долгое время не мог произнести ни слова.

— Пить! — сказал старик, немного времени спустя, — дайте глоток refino, мне нужны силы!

Рафаэль поднес свою фляжку к губам умирающего отца, и тот сделал несколько глотков.

— Благодарю, — сказал он более твердым голосом, — теперь я чувствую себя сильнее, но силы вскоре снова покинут меня, — я это знаю, — а потому выслушайте меня, не прерывая, чтобы я успел сообщить вам все нужное.

И старик слабо улыбнулся. С минуту он как будто собирался с мыслями, затем, сделав еще глоток из фляжки Рафаэля, стал говорить, а сыновья слушали, стараясь не проронить ни слова.

Мы позволим себе заменить рассказ старика своим повествованием о том, что произошло в отсутствии сыновей ранчеро и что он сообщил им немного бессвязно и не совсем последовательно.

После отъезда своих сыновей старик основательно осмотрел ранчо, чтобы убедиться, что ничего из ценных вещей и предметов не забыто и не оставлено здесь, и что все увезено на телегах. Во время этого осмотра, он случайно нашел в одном из шкафов, который почему-то не нашли нужным осмотреть, вероятно, потому что он стоял в головах у его постели, три английских ружья в полном порядке, но заброшенные с тех пор, как сыновья его получили в подарок три ящика версальских ружей.

Прежде всего ранчеро хотел было разбить эти ружья, чтобы они не попали в руки этим мерзавцам, которыми кишат леса, но затем одумался, — и последующее доказало, насколько он был прав, изменив свое решение.

Он взял их, вынести в общую залу, где тщательно осмотрел и убедился, что курки прекрасно действуют и оружие это находится в полном порядке. После этого он зарядил все три, а так же и свое двуствольное ружье, которое постоянно носил при себе, равно как и два больших пистолета, засунутых за его пояс из крепдешина.

Зарядив и приготовив оружие, ранчеро разложил его в большой комнате на столе с несколькими пачками готовых зарядов на случай возможного нападения в отсутствие его сыновей, которые должны были вернуться лишь под утро.

Покончив с этими разумными мерами предосторожности, ранчеро продолжал осмотр своего дома, и нигде ничего не нашел: все было убрано и увезено.

Во всем ранчо оставалось лишь кое-какая старая мебель, почти негодная и не имеющая никакой цены.

В обычный час ранчеро отправился в конюшню оседлать трех коней, и задать им корму, чтобы они были готовы в любой момент пуститься в путь, после чего оставил ранчо, предварительно закрыв его на замок, ключ от которого опустил в карман.

Не задолго перед вечером, сели за скромный ужин.

Все трое были грустно настроены и молчаливы в этот вечер. Необходимость покинуть, быть может, на всегда это родное гнездо и поселиться в городе, сильно огорчала их.

После ужина донне Бените понадобилась вода, а так как ее в доме не было, то Ассунта, поставив на плечо кувшин, пошла на реку за водой.

Когда она возвращалась от реки, сумрак ночи начинал уже спускаться на землю; луна еще не взошла и в тени леса было почти совсем темно, но зоркий глаз девушки различил по ту сторону реки, между деревьями, вблизи моста Лиан силуэты каких-то людей, показавшиеся ей подозрительными. Ассунте стало страшно, — и она бегом поспешила вернуться в дом.

Девушка запыхалась от быстрого бега и лицо ее было бледно; она дрожала; когда ранчеро спросил у нее, что случилось, Ассунта сообщила ему что ее напугало.

— Хорошо! — сказал ранчеро, — возможно, что это пустая тревога, — и будем надеяться, что это так и есть, — но тем не менее, не мешает быть осторожными на случай, если бы нас в самом деле вздумали атаковать.

Все окна и двери дома были тотчас заперты наглухо внутренними ставнями и щитами, а свет в комнате скрыт таким образом, что его снаружи нельзя было увидеть.