Ледяные отражения - Надежда Храмушина Страница 26

— Ладно, пошлите выслушивать очередную историю об этом провале. Что-то мы про него не знали. Сейчас узнаем. — Сказала я и тоже пошла вслед за Валентиной Тарасовной в деревню.

— Ну почему не рассказать было об этом, когда мы только собирались сюда ехать! — Не унимался Иван Дмитриевич — До чего противная баба! А что вы пошли пешком, поехали на Илье!

— Чёрт бы их побрал! — Раздался негодующий крик Ильи — Всю машину мне уделали!

Мы догнали Валентину Тарасовну и вместе с ней зашагали к деревне. Нас обогнал Илья и посигналил нам, но мы не стали к нему садиться.

Показалась деревня. Свет горел во всех домах. Люди не ложились спать, ждали, когда мы вернёмся с провала. Первыми вышли из дома Наталья Михайловна и её подруга Аня, увидев нас из окна. Взглянув на наши расстроенные лица, Наталья Михайловна ничего не стала спрашивать. Сакатов ей сказал:

— У нас тут вскрылись новые обстоятельства. Так сказать, форс-мажор. Сейчас нам о них расскажет Валентина Тарасовна.

Глава 6. Нерушимый договор

Конечно, первым делом, когда мы зашли в дом к Валентине Тарасовне, то начали разглядывать её зеркало, висевшее напротив кровати. Нет, правда, ну до чего же люди не внимательны к мелочам, и не только к мелочам. Это зеркало семьдесят лет показывало обратное отражение, и никто никогда на это не обращал внимания. Ну как такое может быть? Конечно, я понимаю, редкие гости в её доме приходили не для того, чтобы в зеркало смотреться. Но теперь, когда она нам это сказала, мы стояли перед чудным зеркалом, не в силах скрыть своего удивления. Настоящая оптическая иллюзия.

— Где-то есть фокус, где пересекаются продолжения расходящихся лучей, просто мы не знаем где. Иначе я не могу объяснить столь мудреный эффект этого зеркала-перевёртыша. Я даже не представляю технологию его изготовления. — Сакатов метался возле зеркала во все стороны, как ошпаренный — Это просто невозможно! Ну ты посмотри!

— Ключевое слово — фокус. — Ответил Илья — Как всегда, всё дело в фокусе. Свихнуться можно от такого. — Потом оттолкнул Сакатова от зеркала и сказал — Всё, прекращай, уже в глазах рябит.

Валентина Тарасовна села к столу, дождалась, пока мы успокоимся и тоже рассядемся вокруг него, и начала свой рассказ:

— Мой брат Витя, царствие ему небесное, сам, бедный, помер мученически, да ещё и к семье нашей несчастья притянул. Он ведь, когда тот камень, в виде головы медведя, с провала домой притащил, решил его расколотить, чтобы посмотреть, что там у него внутри. Он стащил молоток у отца, побежал за курятник, я за ним увязалась, вот там он и положил его на доску и давай по нему молотить. Камень раскололся сразу на две половины, ничего там интересного не было, и он одну половинку уже так, без всякой надобности, размолотил в песок. Когда поздно вечером к нам прибежала тётя Лиза, и сказала, что Вера пропала, Витя очень испугался и сначала начал отказываться, что они с девчонками ходили к провалу. Но мамка моя сразу смекнула, что к чему, Риту привели, та сразу сознались, что они втроём были в провале. Витя отдал отцу половину камня, и отец увидел, что камень со свежими следами скола, и всё сразу понял. Витя сознался, что расколотил его, показал место за курятником, где он бил по камню. Отец стал собирать все эти мелкие осколки от камня, и лопатой снял целый пласт земли. Он сразу же ночью побежал к провалу, выкинул всё в него. И утром ещё за курятником ползал, уже при свете собирал мелкие остатки, и снова к провалу отнёс всё, что там нашёл. Да видать, не всё он собрал.

А потом наш Витя в колодец упал, больше двух часов кричал там, студёной воды наглотался, и простыл сильно. Его отец в больницу отвёз, Витя в бреду был, красный весь, в сознание не приходил всё никак. Отец вернулся домой, а сам места себе не находит, через два дня снова в город поехал, чтобы попроведовать Витю. А Витя как раз в тот день в больнице и помер. Так что привёз отец его домой уже мёртвого. Вот так к нам в дом пришло первое горе. На похороны Вити приехала к нам старшая сестра мамки — тётка Евдокия. Она из нашей деревни уехала в город совсем молодой, сразу после школы, да так там и осталась жить. Она работала поваром в заводской столовой, жила она одиноко, мужа и детей у неё не было. Я её тогда впервые увидела, да и после похорон тоже больше не видела, не приезжала она к нам больше. Сейчас не могу даже лица её вспомнить. И вот, когда после кладбища мы все дома сидим за столом, тётка Евдокия мамке моей и говорит: «Софья, ещё одна смерть кружит над нами». Сказала это, а мой отец, как накинется на неё, что, мол, тут каркаешь, чуть не выгнал её из дома. А через день Веру Пошутину хоронили, вот и сбылись слова тётки Евдокии.

Тётка Евдокия осталась у нас гостить ещё на неделю, так как отца в Свердловск увезли, положили в областную больницу с сердцем. Не знаю, в какой вечер, или ночь, да только у нас во дворе тоже появилась такая же дверь, какую видела Маня у себя. Антонида уже уехала, да и сказывали, что не возьмётся она больше за такое дело, обессилила совсем. Мамка моя в голос давай реветь, меня во двор не пускает, и строго настрого запретила кому-то об этом рассказывать, особенно моей подружке Мане. А тётка Евдокия мамке говорит, что есть один верный способ, как закрыться от такой напасти. Мамка, понятное дело, на всё была согласна, очень уж она испугалась, что дверь ещё кого с собой заберёт, всё меня к себе прижимала, не давала даже до уборной одной мне выходить. Да и, как на притчу, дождь всё лил и лил, на дворе стояла одна сплошная лужа, дороги все развезло, не пройти, не проехать. Не знаю, откуда тётка Евдокия про такие дела знала, но они с мамкой в