Александр Свешников - Сибирская одиссея Страница 27

– Хорошо-хорошо! Я-то быстро бегаю. За мной мало кто поспевает даже среди бывалых ходоков!

«Значит, всё-таки проверяет», – решил для себя Андрей. – Ладно, выдержим мы и это!»

Впереди возникли заросли кедрового стланика. Они тянулись широкой полосой вдоль перевала. После них, насколько мог судить Андрей по рельефу, начинался спуск вниз. Николай шел вперёд уверенно, обходя низкие корявые ветки, пролезая под высокими. Путь был ему знаком.

Вдруг он остановился в самой гуще зарослей и начал внимательно что-то разглядывать.

– Кедровка, твою мать! – выругался он негромко. – Не успел я…

Андрей не понял причину расстройства Николая и, подойдя к нему, поинтересовался, при чём тут кедровка?

– Понимаешь, я сам дурак! Когда шёл сюда, весь стланик был усыпан шишками. И я сорвал тут с десяток, забыв про кедровок!

– И что кедровки? – спросил Андрей, так ничего и не поняв.

– Они же хитрые, твари! Если кто-то тронул их шишки, это действует, как команда. Они тут же весь урожай и соберут! Видишь ли, не любят делиться. Который раз попадаю на этом. Зарекался никогда не оставлять сбор орехов на потом. Коли начал – нужно обчистить всё! На другой день будет пусто.

Интересными наблюдениями Николая Андрей был удивлён. Он слегка недолюбливал этих таёжных птиц, хотя и отлично понимал, что они необходимы лесу. Знал он о том, что кедровки ужасно любопытны: не раз они следили за Андреем, преследуя его в пути, часто подлетали совсем близко. Но стоило только на них обратить внимание, а тем более – направить в их сторону объектив, кедровки тут же исчезали и потом долго кричали на всю тайгу, выражая своё недовольство. Ещё Андрей слышал, как кедровки могут изменять свой голос. Обычный крик, похожий на карканье, переходил в нежное пение, лёгкое потрескивание или другие неожиданные звуки, которые приводили Андрея в замешательство. Но вот о том, что кедровки тут же собирают урожай, если кто-то посягнул на их шишки, он слышал в первый раз. И это пробудило в нём если не любовь, то, по крайней мере, уважение к этим умным и хитрым птицам.

И всё же несколько веток с шишками кедровки оставили. Николай быстро ободрал их, заполнив карманы куртки. Видимо, его старые запасы закончились.

– Смотри, не такие уж они и жадные, поделились с тобой! – смеясь, произнёс Андрей.

– Мы их просто спугнули. Вон одна из них сидит, наблюдает! – и Николай указал рукой на соседний стланик, на самой верхней ветке которого Андрей и вправду увидел сидящую кедровку. Но как только они обратили на неё взор, птица вспорхнула и разразилась громкой тирадой. Она кричала о несправедливости, царящей в мире, о непрошеных гостях, ворующих её законные орехи, которые она берегла всё лето. Ей тут же ответили другие птицы, подхватив её возмущённый крик и разнося ужасную новость на десятки километров.

– Вот, видишь? – совершенно серьёзно сказал Николай. – Поделились они, как же! Я теперь без орехов, а у них вон – целая тайга: берите пожалуйста! Так ведь нет, им нужны именно эти шишки!

И Николай, не на шутку возмущённый поведением жадных кедровок, двинулся дальше, недовольно покачивая головой.

Вскоре стланик закончился, и путники вышли на противоположный склон перевала. Перед их глазами предстала широкая панорама, основную часть которой занимала красноватая марь с озером посередине. Марь была огромной – километров пять в длину и столько же в ширину! За этой марью, как объяснил Николай, находится река Баронка, вдоль которой, вверх по течению, и лежит их путь. Баронка является притоком Куанды и впадает в неё десятью километрами ниже избы. Им же необходимо будет дойти до самых истоков Баронки и преодолеть перевал в реку Баронка-Макит, которая уже течёт к Сюльбану. Вдоль Сюльбана и проходит БАМ в этом месте. Андрей хорошо помнил карту района, у него была фотографическая память, и поэтому он довольно быстро сориентировался.

– Нам туда, на северо-восточный угол мари? – желая подтвердить свои мысли, спросил он Николая.

– Да, но мы пойдём прямо, по зимнику. Смотри, видишь, две колеи от вездехода, они выделяются более светлым оттенком, – и Николай указал на двойную полосу, тянущуюся под прямым углом от перевала.

– Вижу, – ответил Андрей, вглядываясь в красивый и грандиозный пейзаж, завершающийся на севере грозными пиками Кодара. У него даже появилось желание достать фотоаппарат и сделать пару кадров, но Андрей понимал, что сейчас не до этого.

– Отсюда колею видно, а когда окажемся внизу – придётся искать. Запоминай, Андрюх, направление!

И путники начали спускаться по хорошо набитой, но мокрой и глинистой тропе. Несколько раз Андрей поскользнулся и чуть не сбил впереди идущего Николая. Тропу обступали заросли стланика, низкорослая ольха и мелкий березняк. Уклон казался довольно крутым, но путь шёл на спуск, поэтому не вызывал трудностей. И Андрей даже подумал, что Николай мог бы прибавить шаг. Но проводник шёл всё в том же размеренном ритме. Для него не было никакой разницы – подниматься в гору или спускаться с неё.

– А почему бы нам не пересечь марь по диагонали, ведь она, по-моему, везде одинаковая! – спросил Андрей, хватаясь руками за ветки, чтобы не упасть.

– Одинаковая, да не совсем, – ответил Николай, не утруждая себя объяснениями.

Внизу оказалось очень сыро. Край мари, подобно верховому болоту, был самым влажным и топким. Николай выбирал наиболее проходимые, по его мнению, места. Шли они зигзагами, периодически возвращаясь обратно. Но минут через пятнадцать, перепрыгнув небольшой ручей, вступили на более твёрдую землю, и Николай уверенно зашагал вперёд.

– Попали! – радостно сказал он.

– Куда? – не понял Андрей.

– На зимник! Теперь сможем катиться до самой Баронки!

Андрей ничего не замечал. Ему казалось, что то, по чему они идут, ничем не отличается от того, что было рядом, в десяти метрах, в двухстах…

«Скорее всего, это какая-то прихоть! – подумал он, глядя по сторонам. – Лишних два километра мы тут накрутим, это точно!»

Но вскоре Андрей, действительно, заметил, что идут они по старой колее. Местами она явно читалась, но иногда Андрей совершенно не понимал, как Николай угадывает её направление. Сапоги утопали в мягкой почве, под ногами хлюпало, но идти всё же было легко. Впереди мелькала спина проводника. Андрей вошёл в ритм его ходьбы, и усталость как-то сама собой растворилась в равномерности движений и постоянстве нагрузки.

Неожиданно Николай поменял направление. Он свернул градусов на двадцать к западу, в сторону, противоположную той, в которую им нужно было двигаться. Андрей не сразу понял причину такого изменения маршрута. Но потом увидел, что так была проложена старая вездеходная колея.