Эрл Гарднер - Отложенное убийство Страница 27

– Я не могу появляться в месте дачи свидетельских показаний, потому что умный адвокат сделает из меня жалкое зрелище. Я всегда любила спорт теннис, катание на лошадях, лыжи. Больше всего я люблю яхты. Вы слыхали о золотоискательницах, мистер Мейсон? Меня, наверное, можно назвать яхтоискательницей. Как только я узнаю, что планируется круиз в Каталину, я встречаюсь со всеми яхтсменами, с которыми только могу. Когда у меня просят телефонный номер, я его даю. Это все, что я им даю – телефонный номер, мое общество и много смеха. Очень часто яхтсмены хотят, чтобы компанию им составляла девушка, которая очень спортивная, знает, как управлять яхтой, готова выполнять часть работы и умеет повеселиться. Наверное, я могла бы использовать то же количество умственных усилий в какой-нибудь коммерческой деятельности и зарабатывать хорошие деньги. Я усердно тружусь, выдумывая всякие остроты, игры, розыгрыши. Я размышляю, как можно много выпить и не напиться. Если вы не знаете, что нужно делать, советую съесть побольше сливочного масла перед началом пьянки.

– У меня тоже есть отличный рецепт, – сообщил Мейсон.

– Правда?

– Правда.

– Не будьте жмотом, поделитесь со мной. Пока масло – это лучшее, что мне известно.

– Мой рецепт значительно проще. Я практически не пью после начала пьянки.

– О, – с разочарованием в голосе воскликнула она. – Я-то думала, что вы на самом деле мне что-нибудь посоветуете.

– Пожалуйста, не отвлекайтесь, – попросил Мейсон.

– Больше не буду. Слушайте факты, мистер Мейсон. Я понравилась Пенну Вентворту. Он всем занимался исключительно с корыстными целями. Если Пенн слышал «нет», он начинал бороться, когда он боролся, он терял контроль над сбой. Я терпеть не могу, когда мне указывают, что мне делать. У меня прекрасное зрение, я отлично оцениваю расстояние, делаю все вовремя. Только вчера я выиграла теннисный турнир. Когда Пенн разошелся, я его предупредила. Предупреждение не сработало – вообще никакой реакции не последовало. Он уже миновал критическую точку. Тогда я сняла туфель, согнула ногу и приготовилась ждать благоприятной возможности. Она представилась.

– В цель попали? – поинтересовался Мейсон.

– Разумеется.

– Что случилось с Вентвортом?

– Вначале я думала, что убила его. Я полила ему лицо водой, терла ему грудь и ребра, с ложечки подавала коньяк. Он пришел в себя где-то через час и еще с полчаса вел себя, как в стельку пьяный.

– А затем? Он согласился на второй раунд или ушел с ринга после гонга?

– С ринга он ушел, – улыбнулась она, – но это послужило началом отличной дружбы. Получилось так, что меня стала волновать его судьба, а он меня уважал. Это была дружба, редко встречающаяся между мужчиной и женщиной – просто товарищи, идеально подходящие друг другу. Он узнал, что я обожаю яхты, и ему нравилось мое общество. Иногда он путешествовал без компании, бывало, ему не хотелось, чтобы кто-то его беспокоил или надоедал разговорами. Он никогда не любил яхты как яхты, а использовал их, как средство получения удовольствия – поехать в круиз, устроить вечеринку и все в таком роде. Именно поэтому «Пеннвент» так напичкан всякими приспособлениями. Вы просто не поверите тому, что я сейчас скажу. Однако, это правда. Когда на Вентворта нападала хандра, он любил отправляться в круиз. Управление яхтой он оставлял на меня. Я готовила. Иногда за все время плавания мы не говорили друг другу ни слова, только обменивались скупыми фразами о том, что будем есть и об управлении яхтой. Меня это полностью устраивало. Я люблю выходить в открытое море, держа руки на штурвале. Я получаю от этого удовольствие, чувствую силу. Я знаю, что океан жесток и безжалостен. Я знаю, что он не терпит ошибок. Я люблю играть в такую игру.

С минуту она помедлила, изучая лицо Мейсона, очевидно, ожидая, что последует какой-то комментарий. Адвокат молчал.

– Естественно, я познакомилась с Фрэнком Марли, – продолжала Хейлз Тумс. – Он отличался от Пенна. Фрэнк ко мне никогда не приставал. Если он и решится когда-либо, то только в том случае, если у него будут все козыри и все тузы. Он ждет, наблюдает, размышляет, разрабатывает какие-то схемы и из того, что он говорит, вы никогда не поймете, что он думает на самом деле. Пенн был славный парень, но девушке нельзя было находиться рядом с ним и пяти минут, чтобы он не попытался с ней заигрывать. Он пробовал один подход, если ничего не получалось, заходил с другой стороны, а потом начинал применять силу. Но с Пенном ты всегда знал его позицию. Он никогда не лицемерил. Любая девушка, соглашавшаяся провести время с Пенном, понимала, что он... ну, опасен. Но после того, как первый раунд пройден, из него получался отличный друг. В нем было много положительного: умен и честен, обладал чувством юмора, мог составить прекрасную компанию, если не хандрил. Когда же он хандрил, он хотел, чтобы его оставили в покое, и оставлял в покое тебя. Фрэнк Марли – полная противоположность. Я много времени проводила с Фрэнком. Я неоднократно управляла его яхтой. Он обычно все время сидел или стоял где-то поблизости, курил сигареты и наблюдал за мной полуприкрытыми глазами сквозь поднимающийся вверх дым. Он вел себя, как истинный джентльмен, не создавал шума, отличался изысканными манерами – и всегда выжидал удобного момента.

Она замолчала, с любопытством уставилась в лицо Мейсону, а потом воскликнула:

– Давайте, смотрите на меня. Я все равно продолжу рассказ.

– Нет, я слушаю, – ответил адвокат. – Я слушаю ушами и смотрю глазами. Я не могу делать две вещи сразу и полностью сосредоточиться на каждой из них. Сейчас меня интересует ваш голос.

– А вы не считаете, что о женщине можно сказать гораздо больше, если вы наблюдаете за ней, когда она говорит, чем слушая то, что она говорит?

– Не всегда. Я – адвокат и приучил себя слушать. Свидетели обычно хорошо заучивают свой рассказ, по крайней мере, манеры и жесты получаются, в большей или меньшей степени, механически, но репетируют свою речь они про себя. Я думаю, людям следует развивать искусство разговора с самим сбой. В таком случае они многое бы узнали о своих голосах.

Она рассмеялась и заявила:

– Я почувствовала себя раздетой – вы сидите здесь, отвернувшись, а ваши уши не пропускают ни слова.

– Я не собирался вызывать подобных ощущений. Вы очень наблюдательны.

– Вы так думаете?

– Да.

– Спасибо.

– Вернемся к делу. Мы говорили о яхте Фрэнка Марли.

– Я говорила о мужчинах и яхтах, – поправила она его. – Во второй половине дня мне позвонил Вентворт и сказал, что хочет меня видеть. Я поехала в гавань и поднялась на борт. Он сообщил, что на следующей день ему надо быть в Сан-Диего: назначена встреча с женой. Он собирался поставить ей ультиматум: или она дает ему развод на разумных условиях, или он подаст в Суд на Сида Эверсела за раскол семьи. Он предложил мне поплыть вместе с ним. Мы возьмем курс на Энсенаду, а он оттуда полетит в Сан-Диего на встречу с женой. Конечно, я осталась бы на борту «Пеннвента», он не хотел, чтобы жена узнала, что я его сопровождаю. Меня такой вариант полностью устраивал. Я сказала Пенну, что мне надо съездить домой за кое-какой одеждой, а потом закупить провизию. Он дал мне денег и попросил по пути в гавань остановиться в одном из открытых всю ночь магазинов и купить, что требуется. Как только я приеду обратно, мы отчаливаем. Я вернулась в гавань. «Пеннвента» у причала не было. Я подумала, что, возможно, Пенн делает пробный выход. Он меня никогда не обманывал и не подводил. У нас были не такие отношения. Я точно знала, что он хочет, чтобы я управляла яхтой. Я осталась ждать в гавани. Потом я решила посмотреть, нет ли кого на борту яхты Фрэнка Марли, но увидела, что и ее нет у причала. При обычных условиях, я не стала бы ждать так долго, но мне очень хотелось сплавать в Энсенаду. Я считала, что Пенна могла заставить сняться с якоря только крайняя необходимость. Я знала, что он оставил бы для меня сообщение, если был бы вынужден отплыть без меня. Рядом со зданием клуба есть специальная доска объявлений, вернее, это не доска, а множество маленьких ячеек с названиями яхт. Я заглянула в ячейку Пена. Никаких посланий не было. Я вернулась к своей машине и решила еще подождать.